На этот счет миссис Норбери сразу ее успокоила.
– Я не разделяю ваших мыслей, – строго произнесла она, – но о случившемся нужно уведомить брата. Мы возвращаемся в Милан.
Проведя еще несколько часов в вынужденном ожидании, они уехали с первым же утренним поездом.
До отъезда горничная успела по секрету шепнуть лакею о своем разговоре с госпожой. Лакей, в свою очередь, поделился новостью с друзьями. Передаваемый из уст в уста рассказ дошел до управляющего. Тот сразу смекнул, что репутация отеля под угрозой, если не удастся каким-либо образом обелить комнату номер 14. Отлично знавшие отечественное сословие пэров путешественники-англичане объяснили ему, что Генри Уэствик и миссис Норбери далеко не единственные представители семейства Монтбарри. Любопытствуя, в отель могут нагрянуть и другие родственники, прослышав о случившемся. Сообразительность подсказала управляющему, как ввести их в заблуждение. На привинченных к дверям белых фарфоровых пластинах номера комнат были выписаны синей эмалевой краской. Он заказал пластину с номером 13-А и, пока ее готовили, в опустевший номер никого не селил. Потом комната получила новый номер, а освободившаяся пластина с номером 14 перекочевала на дверь его собственной комнаты на втором этаже, которая не предназначалась для постояльцев, следовательно, им был безразличен ее номер. Благодаря этой хитрости номер 14-й как спальня раз и навсегда исчез из всех книг.
Под страхом увольнения наказав слугам не проболтаться приезжающим о перемененных номерах, управляющий утешил себя мыслью, что свой долг перед хозяевами он выполнил. «Теперь, – думал он с простительным торжеством, – пусть хоть вся семья приезжает сюда! Концов они тут не найдут».
Глава XVIII
Уже к концу недели «семья» напомнила о себе управляющему. Из Милана пришла телеграмма, извещавшая, что на следующий день в Венецию приезжает мистер Фрэнсис Уэствик и что он будет признателен, если для него придержат номер 14-й на первом этаже при условии, что тот окажется свободным.
Управляющий серьезно задумался, прежде чем распорядиться насчет вселения нового гостя.
Перенумерованную комнату уже отдали французскому джентльмену. Она будет занята, когда приедет мистер Фрэнсис Уэствик, но уже на следующий день освободится. Так, может, ее действительно приберечь для мистера Фрэнсиса? И когда, ничего не подозревая, он благополучно переночует в номере 13-А, наутро спросить его при свидетелях, как ему спалось. Если о комнате снова пойдут худые толки, его ответ восстановит справедливость, поскольку будет исходить от представителя той самой семьи, которая впервые опорочила номер 14-й. Немного поразмышляв, управляющий решил рискнуть и распорядился, чтобы 13-А оставили за мистером Фрэнсисом Уэствиком.
Тот приехал в наилучшем расположении духа. Он подписал контракт с самой известной итальянской танцовщицей, перепоручил миссис Норбери заботам своего брата Генри, уже съехавшегося с ними в Милане, и теперь имел полную возможность доставить себе развлечение, всесторонне расследуя необычайное действие нового отеля на своих родственников. Когда брат с сестрой поведали ему о своих испытаниях, он тотчас заявил, что поедет в Венецию исключительно ради собственного театра. Сообщенные ему обстоятельства сулили самую настоящую драму с привидениями. В вагоне он даже придумал название: «Отель с привидениями». Напечатайте это красными шестифутовыми буквами на черном фоне да расклейте афиши по всему Лондону – и, будьте уверены, возбужденная публика валом повалит в театр.
Несмотря на самый любезный прием, оказанный ему управляющим, в отеле Фрэнсиса ждало разочарование.
– Тут какая-то ошибка, сэр. Никакого номера 14 на первом этаже нет. Комната с этим номером находится на втором этаже, и со дня открытия отеля ее занимаю я сам. Возможно, вы имеете в виду номер 13-А? Это на первом этаже. Он будет к вашим услугам завтра, прекрасная комната. А пока мы сделаем все, чтобы обеспечить вам сегодняшний ночлег.
Мало кто так же неспособен держаться хорошего мнения о ближнем, как преуспевающий хозяин театра. Про себя Фрэнсис записал управляющего в мошенники, а разговор о нумерации комнат счел враньем.
В тот день он обедал в ресторане один, до табльдота, имея ясную цель: расспросить официанта без посторонних. Из ответов выяснилось, что номер 13-А располагается там же, где по описаниям брата и сестры находился номер 14. Потом он спросил список постояльцев. Обнаружилось, что занимавший номер 13-А французский джентльмен – владелец парижского театра, которого он лично знал. Он сейчас в отеле? Он отсутствовал, но предупредил, что обязательно вернется к табльдоту. Фрэнсис пришел в столовую к концу табльдота, и парижский коллега встретил его буквально с распростертыми объятиями.
– Приходите ко мне выкурить сигару, – предложил сердечный француз. – Мне интересно, в самом ли деле вы ангажировали эту итальянку.
Фрэнсису сама собой представилась возможность сравнить интерьер комнаты с ее описанием, слышанным в Милане.
Уже подходя к двери, француз вдруг вспомнил о своем попутчике.
– Со мной тут декоратор, – сообщил он, – собирает материал. Прекрасный парень, он будет признателен, если мы его позовем. Я велю швейцару направить его к нам, когда он появится. – Он передал ключ от комнаты Фрэнсису. – Вернусь через минуту. Это в конце коридора – номер 13-А.
Фрэнсис один вошел в комнату. Вот она, роспись на стенах и потолке, о которой он столько наслышан! Он уяснил это себе с первого взгляда, и в ту же минуту случилась такая мерзость, что он мог теперь заниматься только своими ощущениями.
Он внезапно почувствовал, как комната наполнилась непонятно откуда взявшимся зловонием, гаже которого он в жизни своей не знал. В его состав, если такое вероятно, входили два вполне различимых запаха: слабый малоприятный душок, замешанный на тошнотворном смраде. Не в силах вынести эту отраву, Фрэнсис распахнул окно и высунул голову наружу.
С сигарой во рту вернулся его французский коллега. При виде открытого окна, страшнее чего не могут представить себе его соотечественники, он отпрянул в смятении.
– Вы, англичане, совершенно помешаны на чистом воздухе! – вскричал он. – Мы же насмерть простудимся.
Фрэнсис обернулся и изумленно уставился на него.
– Как?! Вы не чувствуете, какой в комнате запах? – спросил он.
– Запах? – повторил собрат по искусству. – Я чувствую запах своей хорошей сигары. Угощайтесь! И, ради бога, закройте окно.
Помотав головой, Фрэнсис отказался от сигары.
– Извините меня, – сказал он. – Закройте окно сами, когда я уйду. У меня темно в глазах и кружится голова – мне лучше выйти.
Он прикрыл нос и рот платком и направился к двери. Француз шел за ним в полной растерянности, упуская случай закрыть окно.
– Неужели это так противно? – спросил он, недоумевающе выкатив глаза.
– Чудовищно! – глухо пробурчал Фрэнсис из-под платка. – Ничего подобного я не ощущал за всю свою жизнь.
