– Хотите спросить, не разочаровался ли я в вере после всего, что случилось?
– Как вы догадались?!
– А можно я задам встречный вопрос, прежде чем отвечу на ваш?
– Разумеется.
– Вы ведь по долгу службы имеете дело с самыми разными людьми – часто отвратительными, со всякими убийцами, маньяками, ворами и прочими отщепенцами, верно?
Алла молча кивнула.
– Ваша работа заставила вас разочароваться в роде людском?
– Я… – растерянно пробормотала она. – Мне… Понимаете, Олег, я действительно часто сталкиваюсь с жестокостью и цинизмом, однако я всегда понимаю, что помогаю хорошим людям – по крайней мере, стараюсь это делать! Это придает смысл моему существованию… Хотя, не скрою, порой я ощущаю такую пустоту внутри, что кажется, будто больше не смогу заниматься своим делом. Но наступает утро, и я снова принимаюсь за работу, которая иногда бывает благодарной!
– Вот видите! – слегка изогнул губы в улыбке Олег, хотя глаза его оставались серьезными. – В любом сообществе есть и хорошие, и плохие люди, хотя, возможно, обыватели искренне полагают, что Церковь чужда интриг, а те, кто в ней служит, безгрешны аки ангелы небесные! Так что, нет – моя вера по-прежнему крепка, что же касается РПЦ… Видите ли, Бог и Церковь – не одно и то же. Бог, он не в церквях, он в каждом человеке. Бог уберегает человека от дурных поступков, а если все-таки человек поступает плохо, то Бог внутри него не дает ему об этом забыть. Атеисты называют это голосом совести, но, на мой взгляд, она – куда более узкое понятие, нежели Бог!
– То есть вы по-прежнему верите?
– Конечно. Порфирий перестал слушать голос Бога, поддавшись гордыне и стяжательству, а Досифей… Возможно, он никогда Его и не слышал? В тюрьме он читал какие-то духовные книги, однако так и не добрался до их сути, ухватив лишь самую малость с поверхности – к несчастью, этого оказалось достаточно, чтобы задурить голову довольно большому числу людей! Однако если бы я в какой-то момент утратил Бога в себе, то мне вполне хватило бы его в моем брате.
– Осторожнее, Олег! Как же все это, типа «не сотвори себе кумира» и так далее?
– Я же не говорю, что мой брат – мой Бог, я лишь сказал, что в нем определенно есть Его частица, и довольно крупная… Такая большая, что хватило бы на нас обоих! Он считает себя атеистом, и ему бы вряд ли понравилось то, что я сейчас говорю, но в таких, как Владимир, живет искра Божия, как ее ни называй, и она освещает путь тем, кто заблудился во тьме!
Нет, Олегу определенно стоило стать священнослужителем: он так велеречиво говорит о простых вещах, что невольно вызывает восхищение и заставляет задуматься о важном. Но Аллу вовсе не требовалось убеждать в том, что Мономах полон достоинств – она и так это знала. Что же до его недостатков, то они у него есть, как и у всех остальных. Любить кого-то вовсе не означает не видеть его минусов. Любить – значит мириться с ними, потому что они – ничто по сравнению с тем хорошим, что есть в предмете страсти!
– Вы его очень любите, да? – тихо проговорила она.
– А вы?
Алла вздрогнула и изумленно взглянула на Олега. Он смотрел на нее без улыбки, и это ее напугало: он словно заглянул ей в самую душу и узнал то, что она надеялась скрыть.
– Алла Гурьевна…
– Просто Алла, если не возражаете!
– Я понимаю, что лезу не в свое дело, но мне кажется, что вы с моим братом друг другу подходите. Я был бы рад, если бы вы оба это в конце концов осознали!
– Темнеет! – сказала она. – Пора домой! Иван и Марина обещали отвезти меня…
– Тогда я потороплю их, пожалуй, – кивнул Олег и вернулся в дом.
В вышине раздавались громкие крики и свист. Задрав голову, Алла увидела носящихся в небе стрижей. Несмотря на то, что время близилось к восьми вечера, они охотились на мошек, выбравшихся из укрытий после дождя, и, судя по всему, успешно. Стремительные птицы понятия не имели, что происходит там, внизу. Они никогда не сталкивались с человеком и вообще вряд ли были в курсе его существования!
За ее спиной тихо скрипнула дверь, и на пороге нарисовалась высокая, худющая фигура патолога.
– Ну что, едем? – спросил он, потягиваясь.
– Едем, – ответила Марина, подталкивая его сзади. – Завтра понедельник, день, как известно, тяжелый!
Парочка двинулась к машине. Алла еще с минуту постояла на крыльце, растягивая последние мгновения покоя и тишины, наслаждаясь ими так, как это можно делать лишь зная, что все хорошее заканчивается слишком скоро. Затем она спустилась и устремилась вслед друзьям, усаживающимся в салон большого автомобиля Гурнова.
А стрижи все летали и свистели – громко, жизнерадостно, унося на своих острых крыльях все проблемы и горести… Прочь от земли, в бескрайнюю высь!
