Сам не знаю, как так получается, но в голове будто кто-то щелкает переключателем, и из меня начинает литься пафос вперемешку с «умничеством».
— И какая же опасность угрожает нашей, кхм, стране? — с интересом поинтересовался мужчина, который теперь в моем восприятии ощущался как Воин и как… стальная плита.
Не каменный валун, как Оут, а именно стальная плита…
Язык же мой, тем временем, жил своей собственной жизнью.
— Финансовый и продовольственный кризис, гражданская война, смута и волнения. Пятая колонна, в конце концов! — на нервах я собрал всё, что можно и нельзя и только к концу своей чуть ли не обвинительной речи поинтересовался:
— А вы, собственно, кто? М-м-м, точнее, с кем имею честь беседовать? Увы, но рядом нет общих знакомых, кто бы нас представил, поэтому простите мои манеры.
— Максим Фёдорович Калита. Добровольно отказавшийся от дворянства Рыцарь Ордена Братства Стали, — мужчина внимательно посмотрел на меня. — Официально уполномочен Старейшинами провести расследование произошедшего… недоразумения.
Вот как… — на секунду я даже позабыл про то, что опасался этой встречи, — бой с демонологами он называет… недоразумением!
— Простите, — я все же не удержался от вопроса. — А что было бы не недоразумением?
— Если бы погибли мирные жители, воспитанники этой достойной гимназии и, не дай Древние, кто-нибудь из Братства, — незамедлительно ответил Максим Федорович.
— Скажите, Максим Фёдорович, — умом я понимал, что задавать вопросы — это его привилегия, но было очень уж любопытно. — А оно того стоило?
— Отказ от дворянства? — правильно понял мой вопрос Максим Федорович. — Однозначно.
— Угасающий род? — предположил я и, судя по едва заметной тени эмоций, промелькнувшей в ауре Воина, понял, что попал в яблочко.
— Такое бывает, когда женишься по любви, — одними губами улыбнулся Воин. — Но я ни о чем не жалею.
— Знаете, — я задумчиво посмотрел на Андрея Федоровича. — Что-то мне подсказывает, что вы не очень похожи на дознавателя Братства. Скорее на… меч Братства, который бьется в первых рядах.
Не знаю зачем я разоткровенничался с этим Воином, но его аура была мне как будто бы знакома.
Что до моих выводов — ну не похож был стоящий рядом со мной человек на дознавателя. На человека Чести — да, на мастера убеждений и провокационных вопросов — нет.
— Вы правы, Михаил, — Максим Федорович оторвал взгляд от танцующих пар и покосился на меня. — Я отказался от повышения и попросил своего товарища устроить моё назначение сюда. Есть и неофициальная причина моего появления здесь.
— И скорей всего она несомненно уважительная? — чем больше я общался с этим мужчиной, тем сильнее во мне укреплялось ощущение, что я его знаю.
— Более чем, — коротко кивнул воин Братства. — Более чем. Скажу честно, я прибыл в гимназию не для того, чтобы вас допрашивать, а… по личной причине. Точнее двум.
— Фёдор? — до меня наконец-то дошло, откуда мне знаком этот Воин.
В спасенном из подвала пареньке, который почти воткнул мне в горло щепку, ощущался похожий стальной стержень!
— И Мила, — выдохнул Воин, а я только сейчас заметил, насколько напряжен он был всё это время.
— Когда мы спускались в подвал, — я решил, что отец должен знать про поступок своего сына, — Федор успешно атаковал меня оторванной от пола щепой. И я почему-то не почувствовал опасности.
— Мой сын, — с гордостью подтвердил Максим Федорович. — В честь деда назвали. Что до опасности… Отказавшись от дворянства, я не отказался от рода.
— Какой-то навык? — сообразил я.
— Скорее особенность, свойственная всем мужчинам нашего рода, — Максим Федорович невидящим взглядом смотрел, как глашатай объявляет второй танец и парочки, перемешавшись, начинают вновь кружиться в танце. — Некий аналог Первого удара. Враг не ощущает опасности.
— То есть вы можете свернуть мне шею, а я даже не почую угрозу?
— Именно, — подтвердил Воин.
— Круто, — покивал я, неосознанно отходя чуть дальше.
Максим Федорович заметил мой маневр, усмехнулся, но ничего не сказал.
— Как думаете, — я смутился, но обратно подходить не стал, — вежливо ли будет уйти прям сейчас?
От Воина так и повеяло предвкушением, нетерпением и радостью, но вместо того, чтобы схватить меня в охапку и поволочь на встречу к сыну, он ответил:
— Лучше дождаться третьего танца. А пока… Вы можете рассказать мне про тех ублюдков?
— А про недоразумение?
— И про него тоже, — криво усмехнулся Воин, — но позже.
Я уложился за полтанца.
Рассказывал всё честно, без утайки. Максим Федорович располагал к себе, и я решил, что он должен знать, кто в действительности стоит за похищениями детей.
Рассказал про Бандо и про Гонди. Про Северянина и боевые отряды.
Закончил как раз к началу третьего танца.
— Спасибо, — поблагодарил меня Максим Федорович. — В первую очередь за детей, ну и за информацию. И знай, что бы ни случилось, я в неоплатном долгу перед тобой и Оутом. Если бы с Федором и Милой что-то случилось…
Он скрипнул зубами, а я почувствовал, как стальная плита превращается в стальной клинок, от которого так и повеяло смертью.
— … я бы не простил. Ни себе, ни им.
— Может выйдем? — я поскорей постарался выбить его из этого состояния — зачем пугать детей и их родителей? — Более чем уверен, что Федор и Мила будут рады вас видеть.
— А я нет, — глухо бросил Максим Федорович. — Я их подвел.
— Бред, — поморщился я. — Нельзя контролировать всё и всех. И нянькой всю жизнь быть не получится. Главное, что обошлось.
— Миша, — Воин невесело улыбнулся и посмотрел на меня. — Вам говорили, что для своих лет вы необычайно мудры?
— Говорили, — улыбнулся я, пригласительно кивая в сторону выхода. — И не раз.
— Вы знаете где они? — уточнил Воин, выходя из-за кадок и направляясь к выходу.
— Федор оставил мне записку, — кивнул я, идя следом за ним. — Детей разместили в одном из старых корпусов.
— Что ж, — было заметно, что Максим Федорович волновался, — буду признателен, если по пути вы расскажите про… недоразумение с Серебрушками. Отчет писать все равно придется, — он словно извиняясь развел руками.
Я кивнул, но промолчал, поскольку в зале было громко. И если Воину не было нужды кричать, чтобы быть услышанным, я пока таким похвастаться не мог.
Громко. Слишком громко.
И дело было не только в музыке. Чем ближе я подходил к танцующим, тем сильнее ощущал их эмоции.
Горячие, пьянящие, будоражащие.
