Фёдор наклонил плошку набок, терпеливо дожидаясь, пока остатки похлебки стекут на донышко, и промокнул образовавшуюся лужицу засохшей коркой хлеба.
Сглотнул проступившую слюну и положил мокрый хлебушек в рот.
Прикрыл глаза, представляя, что ест не помойный суп с черствым сухариком, а домашние пироги с картошкой и грибами. Такие, которые по выходным и праздникам пекла мама.
Мама…
Фёдор старательно зажмурился, не давая слезам проступить наружу.
Как там мамочка? Наверное, места себе не находит… Отпустила, что называется детей в лес за грибами к пирогу…
Фёдор медленно выдохнул, стараясь унять подступивший к горлу комок и строго ущипнул себя за руку.
В этом подвале он был самым старшим, а значит не имел права показывать слабость. К тому же малыши и так ревели чуть ли не каждый день.
За что получали розгами.
Фёдор скрипнул зубами, вспоминая вчерашний обход.
Из-за того, что малютка Алика заплакала, он получил три удара плетью.
Разорванная кожа на спине до сих пор болела, но повторись эта ситуация вновь, он бы снова заслонил собой малышку. Причем, Алику до прошлой недели Фёдор даже не знал.
— Всё будет хорошо, — беззвучно прошептал мальчик, снова щипая себя за руку.
Так любил повторять папа, и маленький Федя верил ему. До того самого момента, когда в лесу навстречу ему и сестренке не вышли трое взрослых мужчин.
Мальчик посмотрел на посиневшую, с темными кровоподтёками от бесконечных ущипываний руку, и ещё раз прошептал:
— Всё будет хорошо.
— Фёдор, а что будет дальше? — десятилетний Вулич проглотил свою пайку практически сразу, и все это время жалостливо смотрел на Федю.
Вот только на Фёдора эти взгляды не действовали.
Первое время в подвале он ждал какого-то чуда — что придет папа и спасет их с сестрой, что нагрянет княжеская дружина, что пробудится кто-то из легендарных Древних.
В общем, надеялся, что всё сложится, само собой.
К тому же тогда в подвале находилась София — четырнадцатилетняя пацанка, которая и командовала местной детворой.
И Федя даже не думал бороться за лидерство, уйдя, как и многие вокруг в себя.
Но четыре дня назад Софу забрали наверх, и как-то само собой вышло, что он остался за старшего.
Пришлось вылезать из своего уютного кокона и заботиться об остальных.
Поначалу он старался делиться с каждым ребенком своей и так невеликой порцией, но быстро перестал.
Сначала он почувствовал, что начал слабеть. А потом тот самый Вулич попытался отобрать корку хлеба у двух близняшек-шестилеток.
И Феде тогда еле-еле хватило сил, чтобы одолеть упитанного мальчика.
После того, как Федя умудрился разбить Вуличу нос и вернул отобранную краюху сестрам, его жизнь поменялась.
Засыпал мальчик Федей, а проснулся Фёдором.
Утешал кого словом, кого делом. Следил за наглым и вечно голодным Вуличем. Придумывал для ребятишек тихие игры.
Тихие, чтобы не привлекать внимания надзирателей, которые с удовольствием пускали в ход свои кнуты.
А ещё Фёдор был занят тем, что пытался оторвать от пола толстую и длинную щепку.
Его пальцы уже распухли, местами гноились от заноз и нестерпимо болели, но он упрямо царапал прохудившийся пол.
Он не знал, куда увели Софу, но что-то глубоко внутри подсказывало, что оттуда не возвращаются.
Были ли это пробудившиеся в стрессовой обстановке звериные инстинкты или пробудилась кровь рода — Фёдор не знал.
Он знал одно — когда придут за ним, он воткнет щепу в горло надсмотрщику и попытается сбежать вместе с детьми.
— Фёдор?
— Все будет хорошо, — мальчик вынырнул из своих мыслей и посмотрел Вуличу в глаза. — Нас ещё немного попугают и вернут домой.
— Правда? — обрадовался Вулич, а следом за них и остальные дети.
— Правда, — с тяжелым сердцем соврал мальчик.
— Смотрите, тень! — неожиданно крикнула Маша, кудрявая девочка лет восьми.
— Тише ты! — шикнул на неё Фёдор, с опаской оглянувшись на дверь. — Собака может пробежала.
— Наверное, — расстроенно согласилась Маша и снова уставилась в узкое окошко, расположенное под потолком.
Откуда в подвале появилась Маша и ещё двое мальчуганов, которые тёрлись вокруг неё Фёдор не спрашивал.
Боялся пробудить нехорошие воспоминания про похищение.
Да уж, если они выживут, эти воспоминания будут преследовать их в кошмарах всю жизнь!
«Если выживем», — мысленно повторил Фёдор и побрел играть с сестрой.
По идее, до ужина и вечернего унизительного осмотра у них есть пять-шесть часов. Достаточно, чтобы проголодаться, но недостаточно, чтобы смириться с происходящим.
Главное, чтобы не пришли раньше, как за Софой.
Ну а если придут… у Фёдора был припасен сюрприз как раз для этого случая.
Он очень надеялся, что никто не придет, но пробудившаяся недавно звериная чуйка подсказывала — за ним уже идут.
И когда спустя пару минут наверху что-то зашумело, а с потолка посыпалась пыль, он бросился в свой угол и в который уже раз принялся выкорчевывать щепу.
Наверху явно происходило что-то неприятное, и нахлынувший страх, который раньше бы парализовал Федю, дал Фёдору силы.
Засадив три новых занозы и раскровив ноготь на указательном пальце, он всё-таки вырвал щепу и, ухватившись за неё, словно в его руке был нож, метнулся к двери.
Когда дверь откроется у него будет несколько ударов сердца, чтобы дотянуться до горла надзирателя.
И Фёдор собирался использовать выпавший шанс.
— Федя, ты куда? — удивленно прошептала сестренка, отвлекаясь от игры с близняшками.
— Тише, — шепнул Фёдор. — Играйте как играли, а я… я играю в прятки.
— Мы тоже хотим в прятки, — нахмурилась сестренка. — Да ведь, девочки?
Девочки согласно кивнули, и Фёдор горестно вздохнул.
Сестренка, малышка Алика, сестры-близняшки, Вулич находились в левой части подвала.
А два угрюмых девятилетних мальчика, чьих имен не знал никто и Маша постоянно сидели под окошком, откуда сквозь решетку проникал солнечный свет.
Окошко было, как бы сказал папа, похоже на бойницу и находилось под самым потолком, но детей это нисколько не смущало.
Несколько раз они даже пытались построить пирамиду, но дотянуться до окошка так и не смогли.
И вот сейчас все эти дети смотрели на него — Фёдора, ожидая, что он скажет.
