– Кэролайн, ты суровая женщина.
Тревога, забившая колоколом в голове, улеглась, насмешливая улыбка заиграла на ее губах. Слава богу, он не собирается идти напролом.
– Да, говорят.
– Я мог бы еще пооколачиваться здесь и, может, заставил бы тебя иначе взглянуть на вещи…
– Нет, тебе это не удастся.
Глаза Такера уже смеялись, но, прежде чем отпустить, он медленно провел рукой по ее спине.
– Это звучит как вызов, но у тебя сегодня был трудный день, так что приберегу ответ на будущее.
– Ценю твое решение.
– Да уж, ты должна его оценить чертовски высоко! Такер взял ее руку, пересчитал большим пальцем косточки – Кэролайн с досадой почувствовала, как ее пронзила дрожь.
– Ты будешь думать обо мне, Кэролайн, когда сегодня ляжешь спать.
– Не обольщайся Я буду думать только о том, как мне поскорее застеклить окна.
Его взгляд скользнул поверх ее головы к ветхим оконным рамам, из которых зловеще, точно острые зубы, торчали осколки.
– Что и говорить, неприятная история. Я твой должник.
– Да нет, наверное, мой должник Остин Хэттингер, – ответила Кэролайн беспечно. – Но от этого моим окнам не легче.
– Я о них позабочусь. – Такер снова взглянул на нее. – А ты очень хорошенькая, когда мокрая Пожалуй, если я хоть немного задержусь, то опять начну целовать тебя.
– Тогда лучше уезжай.
Кэролайн попыталась отнять у него руку, но тут взгляд ее упал на его автомобиль, и она рассмеялась.
– Такер, ты забыл поднять верх!
– Вот чертовня!
Он обернулся и посмотрел. Дождь изо всей силы барабанил по белой обивке.
– Всегда эти женщины! Заставляют забыть обо всем на свете. И прежде, чем Кэролайн отняла руку, он поднес ее к губам и поцеловал долгим поцелуем, который перешел в шутливый зубовный скрежет.
– Но запомни, Кэролайн: я вернусь! Она улыбнулась и отступила.
– Ну тогда привези стекло и молоток.
Такер плюхнулся на мокрое сиденье и решил, что верх поднимать бесполезно. Включив зажигание, он послал Кэролайн воздушный поцелуй и тронулся по подъездной дороге. В зеркальце заднего обзора он смотрел, как она стоит под дождем, с волосами, намокшими, как пшеничный сноп, и в платье, облегающем все изгибы фигуры. Но тут «Фэтс» загремели: «Ну, разве это не стыдно?» – и Такеру ничего не оставалось, кроме как согласиться.
Кэролайн подождала, когда он скроется из виду, потом опять подошла к крыльцу, села на ступеньки и допила вино пополам с дождем. Да, Сьюзи права: Такер Лонгстрит такой же убийца, как она сама. И у него действительно какая-то особенная повадка… Она прижалась щекой к тому месту на руке, которое он поцеловал, и глубоко, прерывисто вздохнула.
Хорошо, что мужчины ее не интересуют! Закрыв глаза, Кэролайн подставила лицо дождю. Да, это очень, очень хорошо…
Но проснулась она на следующее утро в плохом настроении. Спала она скверно. И, черт его побери, она действительно думала о нем! Почти всю ночь она вертелась с боку на бок под неумолчный шум дождя. Даже чуть было не сдалась и не приняла снотворную таблетку доктора Паламо.
Но она не сдалась, желая доказать себе самой... неизвестно что. И в результате проснулась с опухшими глазами, а голова раскалывалась от вчерашнего вина.
Проглотив аспирин и став под душ, Кэролайн окончательно поняла, в чем причина. Если бы не Такер, она бы так много не выпила. Если бы не Такер, она бы не лежала полночи без сна, томимая какими-то неясными желаниями. И если бы не Такер, окна в доме остались бы целы и теперь не надо было бы ими заниматься, опасаясь, что ее кров разделят с ней мухи, комары и прочие насекомые.
«Итак, прощай мирное, тихое житье! – подумала Кэролайн, выключив душ и вытираясь. – Прощайте мечты о спокойном времени душевного исцеления». С той самой минуты, как она имела несчастье встретить Такера у заводи, ее жизнь вошла в полосу бурных событий. Мертвые женщины, сумасшедшие мужчины с ружьями…
Сердито ворча себе под нос, Кэролайн натянула халат. Ну почему, черт побери, она не уехала отдыхать на юг Франции и не поджаривается сейчас на живописном, переполненном людьми пляже? «А потому, что мне захотелось вернуться к корням, к себе домой», – вздохнув, подумала Кэролайн. Несмотря на то, что здесь она провела когда-то в детстве всего несколько драгоценных дней, роднее этого дома у нее никогда не было. И ничто и никто не сможет испортить ей пребывание в этом доме!
Кэролайн сошла вниз, потирая рукой лоб. Она таки устроит себе тихую и мирную жизнь! Она будет сидеть на крыльце и любоваться закатами, выращивать цветы и слушать музыку. Она будет жить спокойно и одиноко, в свое удовольствие. Начиная вот с этой минуты!
Решительно вздернув подбородок, Кэролайн распахнула входную дверь и сдавленно вскрикнула.
Около разбитого окна стоял негр со шрамом на щеке, широкоплечий, словно бык Брамы. В его руке сверкало что-то металлическое. Мысли в голове Кэролайн лихорадочно заметались. Захлопнуть дверь и ринуться к телефону? Или, наоборот, броситься к машине в надежде, что ключи там? Просто закричать во все горло?
– Мисс Уэверли, мэм?
– Я сейчас позову шерифа! – с трудом выдавила она из себя.
– Да, мэм. Тэк мне сказал, что у вас тут неприятность вышла.
– Я., извините, о чем вы?
– Ну, что Хэттингер вам стекла повыбивал. А шериф посадил его за это в тюрьму. Я бы взялся за дело прямо сейчас.
– За дело?
Кэролайн увидела, как он поднял руку, набрала в легкие воздух, чтобы громче крикнуть... и снова выдохнула, разглядев, что в его руке просто металлическая линейка.
Пока она приходила в себя, он начал измерять пустое пространство, где когда-то было стекло.
– Так вы хотите вставить стекло?
– Да, мэм. Тэк мне позвонил вчера вечером. Обещал дать вам знать, что я приеду утром и все застеклю. – В его орехового цвета глазах блеснула насмешливая искорка. – Но, я так понимаю, он вас не известил.
– Нет. – Кэролайн прижала руку к сердцу, которое все еще сильно билось. – Нет, он ничего об этом не говорил.
– Такер не то чтобы очень надежный человек.
– Да, я это уже поняла…
Негр кивнул и стал что-то подсчитывать в блокноте.
– Я, наверное, вас напугал?
– Признаться, да, – она заставила себя улыбнуться.
– Ну, я к этому привычный.
Совсем успокоившись, Кэролайн пригладила влажные волосы.
– Вы не сказали, как вас зовут.
– Я Тоби Марч. – Негр коснулся в знак приветствия полей своей потрепанной соломенной шляпы. – И занимаюсь всякой подручной плотницкой работой.
