– Я ничего плохого не делаю…
– Не делаешь?!
Верной сжал кулаки и шагнул вперед. За его спиной Лоретта прижала ребенка к круглому животу, в котором уже шевелился другой, и слабо пискнула. Но никто на это не обратил ни малейшего внимания.
– Ты раздобыл себе работенку в «Сладких Водах» и все свое время проводишь вот с этими, – Верной дернул головой в сторону Джима. – Тебе и дела нет до того, что эти чернокожие убивают белых женщин – и твою собственную сестру среди них!
Сай продолжал смотреть брату в лицо и знал, что сейчас Вер-нон его ударит. А так как они кровные родственники, то, скорее всего, никто не станет вмешиваться.
– А может, это ты помог им заманить Эдду Лу в болото, где они изнасиловали ее и убили? – злобно усмехнулся Верной и схватил Сая за воротник. – Может, ты сам ее и убил, как убил отца?
– Никого я не убивал! Папа сам напал на мисс Кэролайн, и ей пришлось его застрелить!
– Грязная ложь! – Верной изо всей силы ударил Сая кулаком по голове так, что у того посыпались искры из глаз. – Это ты его послал на смерть, и они затравили его, как пса, а потом пустили в ход свои богопротивные деньги, чтобы замять дело. Ты что думаешь, я не знаю, как все было? Ты думаешь, я не знаю, как ты все устроил, чтобы жить потом в большом, красивом доме? Ты променял жизнь отца на мягкую постель! – Он поднял Сая над землей, и глаза у него стали плоские, как у змеи. – Зло гнездится в твоем сердце, мальчик! И теперь, когда отец мертв, мой долг сокрушать в тебе дух зла.
Верной снова занес кулак для удара, и Сай закрыл лицо, но в эту минуту на Вернона прыгнул Джим. Он повис на его руке и взбрыкнул ногами. Даже вдвоем мальчики весили на пятьдесят фунтов меньше, чем Верной, но страх и дружеская верность придавали им сил. Вернону пришлось бросить Сая, чтобы отделаться от Джима, но тот прыгнул на него сзади и вцепился обеими руками в толстую шею.
– Беги, Сай! Беги, я его держу!
Но Сай бежать не собирался. Встряхнув головой, он поднялся на ноги. Из носа у него текла кровь, в ушах стоял звон – то ли от удара, то ли от нервного возбуждения, сердце билось о ребра гулко и быстро.
– Нет, я не побегу, – сказал Сай и сжал кулаки. Он бегал от отца. У него было такое чувство, словно всю свою жизнь он только и делал, что увертывался и убегал от отцовских кулаков. Хватит. Пора остановиться. Сай вдруг понял, что все ребяческое в нем исчезло навсегда. За эти несколько минут он стал мужчиной.
Верной стряхнул с себя Джима и ухмыльнулся.
– Думаешь осилить меня, ты, кусок дерьма?
– Бежать я не собираюсь, – тихо ответил Сай. – И ты больше не выпорешь меня.
Все еще ухмыляясь, Вернон расставил руки.
– А ну-ка, покажи мне свой лучший удар! Но учти: он у тебя будет последним.
И тогда Сай ударил, вложив в этот удар всю ярость, копившуюся годами. Потом ему казалось, что в тот момент его руки жили как бы собственной, отдельной жизнью. Но цель удара была для него смертельно ясна.
У Вернона из носа брызнула кровь. В толпе, собравшейся вокруг, раздался дружный крик, кровожадный рев, который люди не в силах подавить, когда видят, что один из им подобных нападает на другого, такого же. Но в следующее мгновение из темноты выступил Такер и встал между братьями.
– Вы что, здесь шоу устроили? Сколько стоит билетик? Верной вытер кулаком кровь и злобно оскалился:
– Убирайся к черту, Лонгстрит! Не мешай мне, или я пырну тебя ножом прямо в брюхо.
– Попробуй, но Сая я тебе не отдам. – В глазах Такера тоже появился кровожадный отблеск. Под светом фонарей они казались желто-золотистыми, словно у кота. – Идешь по стопам папаши, Верной? Бьешь тех, кто тебя поменьше и послабее?
– Не твое дело! Я сам с ним разберусь, он мой брат.
– И это навсегда останется для меня загадкой. Но, как бы то ни было, больше ты его пальцем не тронешь, Верной.
– И кто же это мне помешает?
Такер вздохнул, подумав, что сейчас ему опять разукрасят лицо.
– Полагаю, что это буду я.
– А также я. – Слегка пошатываясь, к ним подошел Дуэйн и встал плечом к плечу с братом.
Один за другим мужчины выходили из толпы и становились около Лонгстритов. Сай ошибся: их было много – тех, кто решил выступить против насилия, – и они сейчас это доказали. Черные и белые стояли стеной, которая молча, но тем не менее красноречиво говорила сама за себя.
Верной разжал кулаки.
– Но он не сможет прятаться все время.
– А он и сейчас не прячется. Я думаю, он тебе это наглядно доказал. Но запомни. Верной: теперь Сай находится под моей юридической защитой. Твоя мать подписала соответствующий документ. Так что лучше оставь-ка его в покое.
– Плевать я на это хотел! Уж наверное, ты ей немало заплатил, чтобы она подписалась. Но он все равно мой кровный родственник. А у тебя на руках уже слишком много нашей крови.
Такер подошел к нему и, понизив голос так, чтобы слышал его только Верной, сказал:
– Только не надо мне говорить, что ты испытываешь к нему какие-то чувства. Родство для тебя – только предлог безнаказанно махать кулаками. Тебе никто не сочувствует. Верной. Никто. И если ты будешь преследовать Сая, тебе здесь трудно придется. А у твоей семьи уже достаточно было горя.
– И это ты его нам причинил! – Верной приблизил к нему лицо. – Но не думай, что я все так оставлю.
– А я и не думаю. Но на сегодня это конец. И, повернувшись, Такер прошел сквозь людскую цепь туда, где Кэролайн занималась разбить™ носом Сая.
– До чего же я люблю карнавалы! – сказал он и положил руку на плечо мальчика.
– Мистер Такер, я просто не мог больше этого терпеть. Я должен был дать ему сдачи.
– Все в порядке, Сай. Ты поступил как настоящий мужчина. Кэролайн внезапно разозлилась:
– Мужчины! Вы считаете, что единственный способ уладить любые проблемы – это кулаки.
– А женщины их решают языком. – Такер подмигнул Саю и быстро поцеловал Кэролайн. – Лично я предпочитаю разрешать все мои затруднения полюбовно, но приходится иногда прибегать и к иным способам.
– И разве это не справедливо?
К ним не спеша подошла Джози, на ходу защелкивая замок своей сумки. Там она держала хорошенький маленький револьвер с перламутровой ручкой и теперь была почти разочарована, что не пришлось пустить его в ход. Такера она не удостоила взглядом, потому что все еще не простила его.
– Сай, миленький, о тебе теперь будут говорить целый год – до следующего карнавала Четвертого июля в Инносенсе. – Она поцеловала его в щеку, заставив покраснеть. – Ну, а ты не ранен, Джим?
– Нет, мэм. Я приземлился на задницу. – Джим продолжал деловито отряхивать свои праздничные джинсы дрожащими от возбуждения руками. – Мы с Саем и вдвоем смогли бы с ним справиться.
