Утро меня встретило неясным бормотанием, что раздавалось с кухни. Заглянув, обнаружила там отца с интуристом мирно попивавшими чай.
— Вы чего так рано? — спросила, ёжась после тёплой постельки.
Судя по тому, что оба были всё ещё во вчерашней одежде и слегка помятые, они ещё не ложились.
— Всю ночь, что ли, не спали? — окинула их оценивающим взглядом.
— Нам с Асгардом надо было многое обсудить, — ответил мне папочка.
С каких это пор этот интурист стал для папы просто Асгардом? И о чём можно было болтать ночь напролёт с незнакомым человеком?
Пожав плечами, поплелась в ванную. Соображаю я с утра всегда неважно, пока не приняла освежающий душ и не выпила чашечку кофе.
Пока я мылась, на кухне сменилась обстановка: мужчины закончили со своими разговорами и разошлись, а мамочка взялась готовить завтрак.
Присела с ней рядышком, с интересом наблюдая, как она суетится. На моей памяти это было одно из тех редких явлений, когда родительница заботилась о нас. Последний раз я наблюдала её готовку, наверное, в детстве.
— Светочка, ты что так рано поднялась? Спала бы ещё. Я позвонила твоему Семёну Игоревичу, сказала, что ты сегодня не придёшь.
— Мама! — возмутилась я подобным самоуправством. — Зачем ты это сделала? И вообще, я собиралась на работу!
Больше меня расстроило не то, что прогуляю рабочий день, а то, что в последнее время всё решается без моего ведома. Как будто я маленький ребёнок.
— Ты что, пошла бы на работу, когда мы здесь? — в свою очередь попыталась обидеться мамочка.
— Нет, — быстро исправилась я. — Но я сама могу и на работу позвонить и все вопросы решить.
— Да, да, — пошла на попятный мама. — Ты всегда всё делала сама, с детства была слишком самостоятельной. Может пора положиться на других?
«О чем это она? Именно отсутствие родителей сделало меня самостоятельной. Поздно уже учиться быть другой»
Мамуле я ничего не ответила, вряд ли она поймёт. Кажется, она даже чувствует гордость за то, что я такая независимая выросла.
Завтракали мы всей семьёй, включая Ванькиного друга.
В душе у меня царила сумятица после вчерашнего поцелуя, и я не вникала в разговоры за столом, рассеянно отвечая, если мне неожиданно задавали вопросы.
После Ванька предложил прогуляться по городу, все дружно подхватили эту идею. Родители заявили, что им надо припомнить юность, побродить по давно забытым местам, а интуристу будет неплохо посмотреть на город.
Мне бродить совсем не хотелось, потому я с радостью поддержала толпу, надеясь, что они уйдут на экскурсию, и оставят меня хотя бы на время в покое. Но в последний момент у мамочки разболелась голова, а папочка решил остаться с ней за компанию дома. Странным образом получилось, что гулять мы отправились втроём. Мамочка провожала нас как на войну, даже всплакнула, обнимая меня.
Особо не придала этому значения, она у меня вообще очень сентиментальная, плачет по поводу и без.
Да и голова была забита совсем другим. Надо решить всё с Серёгой, уговорить его отложить свадьбу, пока я не разберусь в собственных чувствах, и это было самое сложное.
На улице ярко светило солнышко, мы шли, куда глаза глядят. Мужчины по обе стороны от меня, словно охранники. Выбравшись в центр, уселись в небольшой кафешке пить кофе.
Тут-то я и начала замечать некоторые странности. У обоих мужчин были рюкзаки за плечами, и посматривали они на одно место на площади, словно там должен был опуститься с неба инопланетный корабль, и забрать их с собой.
— Вы кого-то ждёте? — спросила Ваньку.
— Нет! — рассеянно и немного испуганно ответил тот.
Перевела взгляд на интуриста, тот был слишком сосредоточен и напряжён. Что это с ними?
Просидели мы довольно долго, выпив кофе, заказали пирожное, после мороженое. Мне уже порядком надоело в этом заведении, тем более, что мы даже не разговаривали толком, да и официантка стала поглядывать на нас из-подо лба.
— Ребята! — наконец сдалась я, не выдержав более. — Может, пойдёмте уже отсюда?
— Давай ещё немного посидим! — неловко улыбнувшись, выдал Ванька, странно поглядывая на интуриста.
Тот с каждой минутой становился чернее тучи, взгляд такой, словно убить кого задумал.
Тяжело вздохнув, он неожиданно выдал:
— Нас предали!
— Ваше высочество! — всполошился Ванька. — Как же так? Как мы теперь вернёмся…
И он замер с таким перепуганным видом, как будто и правда, случилось что-то страшное.
— Отведи сестру домой, — промолвил интурист и с озабоченным видом поднялся из-за стола.
— А вы? — подскочил взволнованно брательник.
Но товарищ ему ничего не ответил, думая явно о чем-то своём. Не глядя на нас, развернулся и вышел.
— Куда это он? — не сдержала я любопытства.
— Не знаю, — выдал расстроенно Иван.
С ним происходило что-то непонятное. Никогда не видела, чтобы брательник так нервничал.
— Вань, что случилось? — спросила с сочувствием.
Что у этих двоих не получается и куда они не вернуться мне было откровенно наплевать. Но брат был такой огорчённый, что захотелось ему хоть как-то помочь.
— Принца предали, — ответил он печально. — Даже не представляю, каково ему теперь…
Надо же, не за себя переживает.
Иван быстро расплатился с официанткой, и мы поспешили на выход.
— Ванька, откуда у тебя такие деньги? — догнала я братца у дверей.
— Принц заложил парочку камней в ломбарде, — ляпнул он рассеянно, пристально вглядываясь в переулок, где скрылся интурист.
— Что за камни? — спросила я, немного злясь, эти россказни про принцев порядком надоели, но Иван мне не ответил, летая где-то в облаках.
Появилось ощущение, что он сейчас сорвётся и побежит вдогонку за другом. Странный он стал в последнее время, никогда так не привязывался к людям, как к этому незнакомцу. Ему милее были игры и виртуальные герои, чем реальные мальчишки. А тут волнуется, прям как за родного. Даже обидно немного.
— Вань, я и сама домой дойду, ты беги за другом, если надо, — неожиданно для себя пожалела братца.
Он очнулся от своих раздумий и решительно взял меня за руку.
— Дракон сказал домой, значит — домой! — и повёл, словно ребёнка.
Я плелась следом и даже не думала сопротивляться. После потери памяти, мир стал перевёрнутым, как будто в кривом зеркале. Брат, которого я всегда опекала, сейчас взялся обо мне заботиться. И друга этого слушается лучше, чем родную маму, вернее, меня, я была ему и за маму и за папу.
