— Не доверяла? — переспросила я, всё это звучало странно.
— Не смогла довериться, — исправился интурист и как будто на что-то решившись, добавил: — Я не сказал тебе самые важные слова.
Он смотрел на меня так, словно только сейчас осознал свою ошибку и понял, что исправить её будет очень нелегко. Мы не сводили друг с друга глаз, и напряжение повисло в воздухе.
Ванька тихонько выскользнул из кухни, почувствовал себя лишним.
— Какие слова? — не унималась я, хотя сердце ёкнуло и забилось быстрее в волнении.
— Что я… тебя… люблю! — тяжело произнёс он, каждое слово ему давалось с трудом, как будто перешагивал через себя, произнося эту фразу.
Или я ничего не понимаю в людях или этот загадочный иностранец произносит подобные слова впервые.
Как ответить на такое признание, я сейчас не знала. Для меня он совершенно чужой человек. Из-за зелья ли это или всё не так просто, как они рассказывают, но у меня нет к нему ответного чувства.
— А я? — спросила я, и отчего-то перехватило дыхание, пришлось глубоко вздохнуть, чтобы продолжить. — А я любила вас, в том, вашем мире?
Мужчина замер на мгновение, а после посмотрел на меня так, как будто сейчас решалась его судьба.
— Я очень надеюсь, что ты тоже меня любила… любишь, — исправился он. — Иначе я стану самым несчастным мужчиной в мире. Потому что нашёл свою единственную, а она меня не помнит.
Внутри у меня всё перевернулось от его слов, таких откровенных, что дух захватывало.
Он грустно улыбнулся, продолжая вглядываться в меня, словно хотел что-то увидеть.
Сделалось неловко, и я поспешила отойти от гостя, делая вид, что заинтересовалась резко чайником на плите.
— Кажется, я сегодня ничего не ела, — проговорила в пространство. — Надо хоть чаю попить.
Взялась наполнять чайник водой, на интуриста старалась даже не смотреть.
— То, что произошло на пустыре, не поддаётся никакому объяснению, но не думайте, что я вот так с ходу поверю в ваш мир, — заговорила я, чтобы уйти от неудобных вопросов и ответов, жалея о том, что вообще затеяла этот разговор.
— Я покажу тебе наш мир! — интурист неслышно подошёл сзади и обнял меня за плечи. — Это и твой мир…
— Не могли бы вы… — увернулась я и отошла от него подальше. — Не прикасаться ко мне, я не люблю, когда посторонние мужчины…
Договорить я не смогла, потому что Ванькин друг просто таки зарычал, услышав последние слова.
У меня мурашки побежали по коже от этого хищного звука.
В кухню заглянул Ванька, окинув нас оценивающим взглядом, довольно выдал:
— Вы тут ничем таким не занимаетесь?
— Что? — протянула возмущённо, это на что этот озабоченный подросток намекает?
— А давайте винца хряпнем? — продолжил он, невинно похлопав глазками в ответ на мой гневный взгляд. — Нам бы всем не мешало снять стресс.
Впервые братец произнёс что-то стоящее. Мы с его другом тут же согласились, и дальнейшая часть сего тревожного дня прошла в мирной атмосфере. К вопросу других миров мы больше не возвращались.
На ночь всё же интурист оправился в гостиницу. Хоть я уже и сменила гнев на милость, он решил, что так будет лучше для всех.
Поужинав, мужчины ушли, Ванька повёл гостя устраиваться на ночлег. Впервые мой бестолковый братец о ком-то заботился, а не просиживал дни под компьютером. И за это я была иностранцу очень благодарна.
Но остальное вызывало лишь вопросы.
На следующий день, ближе к обеду явились родители, весёлые и радостные. Шум в нашей небольшой квартире при их встрече стоял такой, что соседи по очереди забегали и спрашивали всё ли у нас в порядке.
Бедлам создавала в основном моя мамочка, в этом она была специалистом. В такие моменты я старалась забиться куда-нибудь в угол и переждать.
Когда эмоции улеглись, и мы начали, наконец, спокойно общаться, в дверь позвонили. Пришёл Ванькин друг.
Лицо у него было озабоченное. Они с братцем пошептались о чем-то в коридоре, а после Иван представил его родителям.
Мама, увидев интуриста, залилась соловьём, причитая, как она рада тому, что у Ивана такой прекрасный друг. Я лишь хмуро за всем наблюдала. Родительница никогда не уделяла внимания не то, что друзьям братца, но и самому Ваньке. А тут прямо не отходила от гостя.
Наконец, совместными усилиями её удалось успокоить. Только я собралась облегчённо выдохнуть, как интурист умудрился довести всех до шокового состояния.
Выйдя на средину, он торжественно преклонил одно колено, как в средневековье посвящаемые в рыцари, и выдал на полном серьёзе:
— Я Асгард Чёрный дракон, принц Илидасской империи, прошу вас отдать мне вашу дочь в жёны!
Повисла гробовая тишина.
У меня внутри всё похолодело. Что он творит? А меня спросить не надо? И вообще…
Только я собралась разразиться гневной тирадой, как в себя пришла мама.
— Простите, молодой человек, — начала она на удивление смущённо и слегка заикаясь. — Как, вы сказали, вас зовут?
— Асгард! — коротко ответил тот, не меняя позы.
— Вы сейчас просите руки нашей Светочки? — глаза у мамы сделались круглыми и испуганными.
— Нет! — неожиданно выдал интурист, и мы даже слегка с мест повставали. — Руки мне будет мало, я её всю хочу!
Меня в жар кинуло! Воздуха в комнате стало не хватать.
— Это просто такое выражение, — попыталась пояснить мамочка. — Означает, что вы хотите, чтобы Света стала вашей женой.
— Я так и сказал! — поклонился Ванькин друг.
— Света, я ничего не понимаю, — обернулась она ко мне с несчастным видом. — Что здесь происходит?
— Мамуль, ничего такого! — влез в разговор от чего-то счастливый братец. — Просто у Светки два кавалера и оба собрались на ней жениться!
Выдав свою версию, Ванька вальяжно развалился на диване. Но увидев убийственный взгляд своего друга, неожиданно подхватился:
— Простите, Ваше высочество! — быстро брякнул и сел, сложив ручки на колени, как примерный школьник.
— Мама, идём на кухню, я всё тебе объясню! — решила я взять дело в свои руки, устав быть посторонним наблюдателем.
— Нет! — неожиданно влился в странный разговор отец. — Мы должны выяснить всё здесь и сейчас!
Заявил он безапелляционно и все воззрились на папочку, как на последнюю инстанцию, которая может во всём разобраться.
— Вы, молодой человек, встаньте! — заявил родитель и указал рукой на место напротив себя. — Давайте сядем и спокойной поговорим.
Интурист поднялся и присел на стул с таким независимым видом, как будто был хозяином положения.
