«Да ладно, понимаю я, что веду себя глупо. Вот только не надо о вчерашнем вечере. То была не я, и вообще, меня там не было!»
— А, как прекрасны эти кусты сирени! — продолжила с показным упоением, как семнадцатилетняя дебютантка на первом балу.
— Так же прекрасны, как и их хозяйка, — подхватил Давей мой поэтический тон.
Смотрю на него, а в глазах черти пляшут и на губах эта его коронная ухмылочка, как будто он мои мысли читает.
— Но вернёмся к нашему разговору.
«Вот ведь упрямый тип. Знает, что девушке разговор неприятен, но ни в какую не отступится».
— Ой! — на этот раз я не играла. — Кажется, Соули уснула.
Указала герцогу взглядом на малышку в его руках. Моя кроха крепко спала, держась за пуговку мундира. Замечательное свойство детей — засыпать в любом положении, даже не очень удобном.
— Да… — растерялся его сиятельство.
Непривычный держать детей на руках. Странно, ведь с его любовными похождениями, отпрысков должно быть уже десятка два.
— Я отнесу её в кроватку! — хотела забрать малышку, но он не дал.
— Я сам отнесу, — отверг моё предложение категорически. — Вы ребёнка разбудите.
— Её сейчас ничем не разбудишь. — во мне нарастало раздражение. — «Указывать мне будет, да я лучше твоего в детях разбираюсь!»
Но он был непреклонен.
— Показывайте, куда нести!
И вновь этот его приказной тон, так и хочется пнуть. Раскомандовался тут! Жаль малышка у него на руках.
— Следуйте за мной! — ответила зло, и, развернувшись, направилась к дому, вся кипя от негодования.
В полном молчании мы поднялись на второй этаж, и подошли к двери в мою комнату.
— Дальше я сама, — протянула руки, чтобы забрать Соули, но его сиятельство и на этот раз мне не отдал моего ребёнка.
И сделал шаг к двери намереваясь её открыть.
— Но это моя комната! — возразила я.
Совершенно неприлично, чтобы мужчина посещал комнату незамужней дамы. Тем более, будучи ей даже не женихом и не родственником.
— Очень хорошо, — нагло ответил мне его сиятельство и, открыв дверь, шагнул внутрь.
Это не мужчина, а ураган какой-то! Всё сметает на своём пути. Но не на ту нарвался.
Обогнала его по дуге, и пока он стоял, со странной улыбкой рассматривая убранство комнаты, указала на детскую кроватку:
— Сюда.
Сама тоже оглядела всё вокруг: комната, как комната, в пастельных тонах, на подоконниках цветы, покрывала на кроватях тоже в нежный цветочек. По-моему, неплохо. Пока я размышляла об интерьере, герцог уложил малышку в кроватку и стал так, чтобы перекрыть мне пути к отступлению. Так я и оказалась зажата между своей кроватью, колыбелькой Соули, сзади стена, а впереди его сиятельство. Тут же почувствовала себя неуютно.
А этот «милый» глава Тайной канцелярии на меня так коварненько поглядывает, и явно во взгляде прослеживается торжество — мол, попалась рыбка…
«Куда деваться? Можно ускользнуть по кровати», — бросила на неё быстрый взгляд, но герцог его перехватил и ещё шире улыбнулся. — «Нет, этот путь к отступлению самый опасный. Ничего, я не сдамся без боя!»
— Мари, — начал он таким тоном, как будто уже одержал победу, от чувственной хрипотцы в его голосе, у меня сразу же мурашки по спине побежали. — Ответьте мне на вопрос: что одна юная особа делала на днях в таверне?
«Ох! И до чего же он упрямый! Мог и забыть уже. Получается, я зря ноги демонстрировала?!»
— Не понимаю, о чем вы? — сделала каменное лицо.
— Марион, — сменил он тон на угрожающий, — если вы продолжите напиваться по тавернам…
Герцог не стал продолжать и сделал многозначительную паузу. Сначала я хотела сделать невинный вид. «Кто напивался? Я? Ничего я не напивалась, я вообще там просто спала». Однако увидев надменное выражение лица своего нравоучителя, пришла в негодование.
— Что? — моему возмущению не было предела. — А это вообще не ваше дело, где я провожу время!
Кажется, я перегнула палку, герцог сделал шаг ко мне, нависнув надо мной глыбой так, что мне пришлось задрать вверх голову. Его взгляд потемнел и стал злым.
— Не моё дело?! — переспросил он.
— Нет, — стояла на своём упрямо, но голос сорвался и моё «нет» прозвучало как-то неуверенно.
— Не моё дело?! — вновь повторил он вопрос, а его руки неожиданно легли мне на талию.
Одной рукой он прижал меня к себе, а вторая начала скользить вниз и остановилась на той части тела, которой вообще не имеет права касаться. Из последних сил сопротивлялась, упираясь ладошками ему в грудь.
— Что… вы… делаете? — еле выговорила, стало трудно дышать, и тело зашлось в сладостной дрожи.
— Мари, — продолжил он уже совсем другим голосом, хриплым и манящим, — моей выдержки надолго не хватит
«Я тоже не железная», — хотелось ответить, но я лишь уткнулась носом ему в грудь, обняла его в ответ, и с блаженством вдохнула такой родной запах.
Так мы и стояли, какое-то время не шевелясь, застыв в блаженстве, держа друг друга в объятиях. Как хорошо! Я слышу сумасшедший ритм его сердца, и моё бьется также быстро. Теперь я понимаю, что значит «сердца бьются в унисон».
— Кх-кх, — вернуло нас к реальности покашливание у двери.
Я попыталась отодвинуться от герцога, но он не отпустил.
— Ужин готов. — сообщила громко Кет. видя, что деликатные намеки не возымели должного действия.
Наконец, его сиятельство разомкнул свои объятия и, медленно развернувшись, вышел из комнаты.
— Мари, девочка моя, — начала экономка лишь только герцог переступил порог. — Что же ты творишь? Неужели ты выбрала себе судьбу быть любовницей герцога?
«Что она делает? — в одно мгновение в горле образуется ком. а на глаза наворачиваются слёзы, — Он ведь всё слышит!»
И в подтверждение моих догадок шаги в коридоре замирают.
— Такой участи желаешь? Неужели ты не достойна большего? Разве такого хотел для тебя дед? — продолжила бить по самому больному экономка.
Моё сердце сжимается от боли. «Кетти, зачем ты так?!» — хочу кричать ей, но сама понимаю, что она делает это специально, чтобы и я, и он поняли, что наша связь недопустима. Она не имеет будущего, но если даже и есть это будущее, то для меня оно не слишком радужно. В его круге меня никогда не примут и роль любовницы — это максимум, на что я могу претендовать. В моем же, воровском мире, за подобную связь боюсь предположить, что может быть. Даже Шкет я не уверена, что поймет.
Пока эти мысли пронеслись в голове, я, молча, стояла, глядя на экономку огромными от испуга глазами, и пыталась сдержать из последних сил слёзы.
