Экономка укоризненно на меня взглянула и отправилась по моему приказу греть воду, бурча себе под нос: «Сначала ребёнок, теперь герцог, кого она ещё домой притащит»…
Роджер занялся лошадью, а я сбегала проверить, как там Соули, и, вернувшись к потерпевшему, принялась его раздевать. Раздевать — это громко сказано, размотала наспех сооруженные повязки и, просто разрезав в нескольких местах рубашку и брюки, осторожно стянула, чтобы не задеть раны. Пока грелась вода, приготовила мазь. Надо бы ещё укрепляющий сбор сварить, но это потом. Кет принесла воду и помогла мне промыть раны. Та, что на груди, оказалась не столь страшной, а вот на бедре была глубокой, пришлось долго и тщательно её очищать. Раны я зашила, и обработала мазью, укутав герцога в чистые простыни, прикрыла пледом. Отпустив помощницу спать, отправилась варить зелье. Закончила уже на рассвете, из последних сил кое-как напоила пострадавшего из ложечки, и по-быстрому смыв с себя кровь и грязь, свалилась, наконец, спать.
Моя маленькая девочка за всё это время даже не проснулась, за что я ей была очень благодарна.
* * *
Встала я ближе к обеду, так хотелось ещё полежать, понежиться в постели, но меня подняла на ноги мысль, что герцог мог умереть, пока я тут расслабляюсь. Глянула на кроватку рядом, она была пуста, значит, Кет позаботилась о малышке.
Вскочила, накинув на себя домашний халат, понеслась в гостевую, проверить, как там мой пациент.
Герцог спал, или вернее сказать пребывал в забытьи, можно было не прикасаться, и так понятно, что у него лихорадочный жар. Плохо, я надеялась, что успела вовремя обработать раны. Значит, предстоит ещё много работы.
Вернувшись к себе, наскоро проделала все водные процедуры, не снижая скорости, позавтракала, поцеловала своих любимых. Соули протянула ко мне ручки, но экономка её отвлекла, понимая, что мне нужно к пациенту. Поставив греться воду, вернулась к герцогу. Вскоре ко мне присоединилась и Кетти, девочку мы усадили на коврике рядом с постелью больного.
На этот раз всю одежду срезала и с помощью Кет вымыла герцога всего. Правда, к самому «ответственному» месту она меня не подпустила, стыдливо прикрывала простынкой. При этом всё время повторяла, что не пристало мне заниматься такой работой, и нужно позвать лекаря. На что я возмущённо отвечала, я такой же лекарь, просто у меня мало практики.
Кетти обняла меня за плечи.
— Мари, я знаю, что ты очень хороший целитель, я видела, как ты работала с бабушкой, но сейчас не тот случай. Герцог, прежде всего мужчина, и не пристало юной девушке…
Она не договорила.
— Да, что я там не видела?! — выпалила я, и осеклась. «Ох, нельзя ранить мою дорогую экономку такими откровениями». — Ну, то есть, я хотела сказать, что изучала по книгам строение тела и внутренностей человека, поэтому для меня в этом нет ничего такого…
Кет как-то подозрительно на меня посмотрела, но промолчала, а я принялась за обработку ран.
Та, что на груди выглядела неплохо, было небольшое воспаление, а вот рана на бедре привела меня в уныние, началось нагноение. Очень плохо. Её промыла обеззараживающей настойкой, всё равно пациент боли не чувствует. Смазала обе раны бабулиной целебной мазью.
Осталось только напоить его светлость приготовленным вчера отваром. Говорила ба: он и мёртвого поднимет
Как только Кет отлучилась на минутку, я потянулась рукой к простынке. «Приличные девушки так не делают, приличным девушкам это вообще не интересно» — сказала сама себе, и отдёрнула руку.
Оглянулась по сторонам, никто меня не видел за таким непристойным занятием. Соули не было никакого дела до моих шалостей, она грызла, деревянную игрушку, которую смастерил для неё Роджер. Вгляделась внимательно в пациента, он всё ещё без сознания. «Фу-ух!»
Лихорадка у герцога продолжалась ещё три дня, все это время я практически не отходила от него, предоставив заботу о девочке Кет. Обрабатывала раны, поила исцеляющим бальзамом, когда был особенно горячий, обтирала тело водой с мятой и кислицей, для снижения жара. На четвертый день пошло улучшение, заметила это утром, когда всё тело мужчины покрылось испариной.
— Вот и хорошо, вот и славненько, — повторяла, обтирая его в очередной раз, хоть он меня и не мог слышать.
Напоила его вновь бальзамником, добавив снотворной травки, пусть поспит, мне нужно кое-куда отлучиться.
Пока спускалась вниз, подумала, что маскироваться мне теперь не нужно, тот, кто мог меня поймать лежит сейчас в комнате и совсем не склонен в данный момент ловить преступников. Как раз время отправится к ювелиру, пора заняться драгоценностями с весеннего бала. Знал бы герцог, что разыскиваемые им украшения находятся под самым его носом.
Кет к этому моменту уже накормила Соули, и они мирно игрались на лужайке в саду.
Тихонько подошла к ним. Экономка подняла голову, малышка перестав стучать погремушкой по земле, взглянула на меня.
— Я отлучусь ненадолго: — известила Кетти, и подняла на руки подползшую ко мне девочку.
— А как же твой больной? — нахмурила брови экономка.
— Он спит, и проспит, я думаю, до вечера. Так что, можешь о нём не беспокоиться.
Она, соглашаясь, кивнула. Чмокнув доченьку, в носик передала её Кет и вернулась в дом.
Сложила украшения вместе с эскизами в корзинку, под ложное дно, сверху выложила цветами из сада и направилась в сторону богатых кварталов.
Фейт Шендал, местный мастер ювелирного дела, был давним приятелем моего деда, и являлся одним из самых состоятельных граждан нашего города, хоть и не принадлежал к аристократии.
— Кто к нам пришёл! — воскликнул он с порога, забавно картавя.
— Добрый день, Фейт, — я присела скромно в реверансе.
— Ах, оставьте эти церемонии, — он обнял меня, потом отстранился, внимательно взглянул в глаза и вновь прижал к своей широкой груди. — Джемма, детка, как ты выросла!
Он всё время называл меня вторым именем, теперь после расшифровки герцога, я поняла почему. Ему, наверное, доставляло удовольствие называть меня драгоценностью.
Фейт был человеком небольшого роста, но очень обширного объёма и такой же широты души. Но, не смотря на свои габариты, был очень живым и подвижным Ювелир любил жизнь, своих дочерей и сладости.
Он провёл меня в гостиную и приказал подать чаю.
— У меня есть изумительные пирожные, пальчики оближешь, я тебе гарантирую, — поведал он мне, и сокрушенно покачав головой добавил. — Какая же ты худенькая. Должно хорошо кушать! Посмотри на дядю Фейта, разве не красавец! — и он становился, выставив ножку вперёд и сложив руки на талии. Вся его поза говорила: «посмотрите, как я хорош!»
Это выглядело настолько забавно, что я помимо воли начинала улыбаться. Такими же смешливыми и улыбчивыми были и его дочери.
