Время убегало, а его сиятельство всё так же сидел в задумчивости у постели, глядя на девушку, перевернувшую всю его жизнь.
Он мог сейчас просто ей всё рассказать, объяснить своё поведение. Объяснить, что это всего лишь игра, но игра, ведущаяся не только в кулуарах власти, а уже вышедшая за их пределы. Для людей, охотящихся за ним, её жизнь не будет стоить и медного гроша. Сказать ей правду и втянуть во все эти грязные интриги равносильно подставить под удар. Те, кто плетёт вокруг него сети, не погнушались пойти на убийство. Им не удалось прибрать его к рукам, и они решились на крайние меры. Когда и это не удалось, замыслы пошли намного дальше простого устранения. Теперь им нужен ручной герцог. А в его броне сейчас появилась брешь в виде одной маленькой забавной девчонки, и если наследнику престола об этом станет известно, даже предположить страшно на что тот пойдёт.
Безвыходные ситуации толкают нас на удивительные поступки. Сейчас в голову его сиятельства пришла идея, каким образом он сможет раз и навсегда защитить свою возлюбленную, но на это нужно было содействие короля и время. А последнего у него как раз и не было.
Неожиданно девушка открыла глаза и так тепло ему улыбнулась, что у Давея отлегло от сердца, и вновь появилась надежда…
* * *
— Дав! — первое что я увидела, очнувшись, было его лицо.
Непроизвольно потянулась навстречу. Но на полпути мои руки замерли. Воспоминания сегодняшнего дня накатили лавиной, поглотив меня под ней. Обида отозвалась тупой болью в области солнечного сплетения.
Первая пришедшая в голову мысль: «Хочу домой!», что я немедленно и озвучила, приняв горизонтальное положение. Правда, сначала из моего горла вырвался стон, вызванный жуткой головной болью и тошнотой. Всё-таки мерзкое вино у того трактирщика. Выпила всего пару бокалов, а ощущение, что осушила, как минимум, бутылку.
— Мне нужно домой, — выдала, затравленно озираясь по сторонам.
Проснулась я почему-то совершенно раздетая, хотя последнее, что помню — была в платье.
И что самое тревожное — моей одежды нигде не было.
— Где моё платье? — спросила у сидящего рядом мужчины и, наконец, подняла голову.
Должно быть прошла целая вечность, пока мы смотрели друг другу в глаза не отрываясь. Не знаю, что он пытался увидеть на моём лице, а у меня было единственная цель — твёрдо выдержать этот взгляд, ожидая ответа.
Но его не последовало. Давей поднялся, взял с прикроватного столика чашку и протянул мне. Я даже не шелохнулась.
— Возьми, этот чай по личному рецепту Берта, — пояснил герцог.
Недоверчиво посмотрела на предложенный напиток.
— Выпей, тебе сразу станет легче, — добавил Дав, вкладывая мне в руки чашку.
Принюхалась, пахло неплохо, какими-то травками.
Сделав пару глотков горячего чая, действительно почувствовала себя значительно лучше.
— Где моя одежда? — задала тот же вопрос повторно, так и не дождавшись на него ответа. Теперь мой голос звучал намного уверенней.
— Я её отдал прачке, — со скучающим видом ответил герцог и откинул салфетку закрывавшую поднос на столике. — Поешь, тебе нужно подкрепиться.
— Я не голодна! — заверила его твёрдо, сильнее кутаясь в одеяло.
В таком виде трудно оставаться гордой, а вот злой очень даже возможно. Призвав на помощь всю вежливость, на которую была способна, продолжила:
— Ваше сиятельство, будьте добры, верните мою одежду, мне необходимо сегодня быть дома.
— Когда ты злишься, всегда переходишь на «вы», — улыбнулся он грустно, не обращая внимания на мои слова.
— Нам вообще не стоило переходить на «ты», — выдала ему желчно. — И вы, ваше сиятельство, проигнорировали мою просьбу.
— Какую же? — спросил этот деспот, с удивлённо-искренним выражением лица.
— Вернуть мою одежду! — в моём голосе прорезались рычащие нотки.
— Ах, это?! — отмахнулся он. — Извини.
И всё, на этом он отвернулся, больше не проронив ни слова, вернулся к своему столу, и, делая вид, что ничего особенного не происходит, занялся бумагами.
У меня даже дух перехватило от возмущения! Это же каков гад! Мало того, что он меня днём так унизил…
Слезла с кровати, обмоталась сильнее одеялом, чтобы не спало случайно, и гордо вскинув голову, прошлёпала босыми ногами к герцогу.
— Ваше сиятельство, — начала сладко медовым голосом, моя улыбка в этот момент могла бы заморозить. — Будьте любезны, отдайте мне одежду, а то уйду прямо так!
Он неожиданно резко развернулся, и хитро прищурившись, внимательно осмотрел мой наряд, при этом взгляд его потемнел. Его сиятельство встал и с неясными для меня намерениями потянулся к полам одеяния.
Отступила на шаг, он за мной, начала пятится назад, выставив одну руку в предупреждающем жесте.
— Не подходи ко мне, — пискнула, оглядываясь, и ища спасения, как загнанная в угол мышь.
— Мари! — прохрипел он, коварно направляя меня к кровати. — Тебе не стоило будоражить моё воображение таким откровенным нарядом.
Он ещё и издевается.
— Я вынуждена быть в таком… — начала вдруг оправдываться, но этот змей— искуситель в один прыжок настиг меня и потянул за полы, распуская моё импровизированное платье. Ткань предательски сползла с плеч, открыв взору намного больше приличного.
— Не прикасайся ко мне! Видеть тебя не хочу, после всего…
Но он мне не дал договорить.
— Ч-чч, — прошептал, как говорят маленькому ребёнку, когда хотят успокоить. — Не отталкивай меня!
Прошептал мне на ушко, зарываясь лицом в мои волосы. И сказал это с такой болью в голосе, что моё сердце на мгновение сжалось, но я не собиралась так быстро сдаваться.
Решительно упёрлась руками ему в грудь.
— Ваше сиятельство, найдите себе другую забаву, боюсь, я не гожусь для ваших игр.
— Мари, я люблю тебя! — неожиданно заявил он в область шеи, вновь опалив дыханием и вызвав толпы мурашек по коже, и все мои попытки быть твёрдой начали таять, как снег весной.
Ничего ему не ответила, слова застряли в горле болезненным комком. Тело ответило вопреки доводам разума, страстно реагируя на ласки…
* * *
Очнулась я, когда за окном уже сгустились сумерки. В комнате была одна, пахло горящим воском от свечи и ещё чем-то вкусным. Придвинулась к прикроватному столику, приоткрыла салфетку — так и есть, жареное мясо с овощами дышало паром, свежая выпечка была ещё горячая. Аромат шёл опьяняющий. Собралась было приступить к трапезе, но в голом виде это действо показалось совершенно неприемлемым. Иногда, в такие редкие минуты даёт о себе знать бабулино воспитание. Завернувшись опять в тоже одеяло, обошла кругом комнату в поисках своих вещей. Увы, они отсутствовали, даже башмаков не было.
