На первой же полосе красовалась огромная статья о похождениях сиятельного мерзавца. Газетка гласила, что оный укатил далеко на север к тёплому морю, захватив с собой любовницу, якобы для того, чтобы купить ей домик у самого синего.
— Им, что, писать больше не, о чем?! — зашипела, с ненавистью сминая газетёнку в руках. Всю ярость вымещая на ни в чем неповинном листке бумаги. И с особой радостью зашвырнула бы её куда подальше, но ко мне неожиданно подскочил мужчина, не очень опрятной наружности. Практически выхватил злополучный листок из моих рук:
— Что ж вы творите? — воскликнул возмущённо. — Такую ценную вещь…
Далее шел поток брани, не предназначенной для женских ушек. И принялся выравнивать бумаженцию у себя на коленях. Глядя на этот процесс, скривилась, как будто ощутила в воздухе неприятный запах и, резко развернувшись на каблуках, направилась к цели своего сегодняшнего похода. Злость придала мне уверенности в себе. Окрылённая этим внезапным чувством, двинулась в направлении гостиницы.
На сей раз охраны вокруг было немеряно. Меня останавливали чуть ли не у каждого фонарного столба на подходе к месту сбора.
В саму гостиницу, а после и зал: где проходила таинственная встреча, провожали едва ли не за руку. Моё прозвище и россыпь камней на шее, в ушах и на пальцах, открывали все двери, заставляя воров благоговейно отступать в сторону. Цацки были неотъемлемым атрибутом подобных встреч, и чем дороже, тем достойнее принимали. Перстенёк герцогский пока припрятала, его не стоит светить всем, кому ни попадя.
У нужной двери приостановилась, судя по гомону, внутри находилось множество народа. Но, как только я переступила порог, все разговоры как по мановению невидимой руки стихли.
Взоры присутствовавших сосредоточились на мне. Жутковато находится под таким пристальным вниманием, по спине пробежал холодок. Но отступать поздно.
Гордо задрав носик, и гулко стуча каблучками, прошествовала в самый центр.
Обвела всех собравшихся настороженным взглядом. Почти сразу заметила сидящего в вольготной позе на подоконнике Шкета, но на нём не стала задерживать свой взор, чтобы не вызвать подозрения. Не стоит знать ворам о нашем с ним близком знакомстве.
Сейчас, в отличие от прошлого раза, собрание было не только гораздо многочисленнее, но и более разношерстным. Заметила даже здесь двух женщин: одна — мелкая карманница, иногда наблюдала её на базарной площади, а вторая — мошенница средней руки, из тех, что любят обводить вокруг пальца богатеньких сластолюбцев.
Облегченно выдохнула, увидев старых знакомых, из тех, кто ещё посещал наш дом при жизни деда. Можно теперь не волноваться за свою жизнь, они — люди чести, с другими мой дед не имел дел.
— Приветствую почтенное собрание, — вымолвила, с уважением склонив голову, и выдержала красивую паузу, когда уже за спинами пошёл нервный шепоток, подняла ее.
— Никак сама Лиса к нам пожаловала? — раздался незнакомый голос.
Пристально взглянула на говорившего, и не заметив на его лице ни намёка на непочтительность, улыбнулась:
— Она самая, — подтвердила его догадку.
— Прошёл слушок, что ты утонула… — вновь с вопросительными интонациями в голосе, протянул незнакомец.
— Я хорошо плаваю, — ответила дерзко и перевела злой взгляд на Принца, давая всем понять, кто виновен в случившемся, и медленно, выделяя каждое слово, добавила: — От меня не так просто избавиться.
Думаю, этого достаточно, чтобы Принцу вынесли обвинительный приговор. Он сразу же как-то ссутулился, сник, будто пытаясь стать как можно незаметнее. И мне было его совсем не жаль. Не купи я сегодня ту газетку, может и испытывала сейчас иные чувства, всё-таки от природы я человек милосердный. Но гадкая бумаженция выбила меня из колеи, лишив способности сочувствовать, особенно таким сволочам, каким оказался мой бывший женишок.
После моих слов даже воздух пришёл в движение, кажется, заговорили сразу все. Такой гул поднялся.
— Тише! — шум прекратил сидевший за столом важный дед.
Услышав этот скрипучий, словно несмазанная телега, голос, даже выдохнула с облегчением. С ним вести разговоры мне не впервой.
Как только воцарилось молчание, знакомый мне с детства седовласый мужчина преклонных лет, обернулся ко мне.
— С чем пришла к нам, девонька? — осведомился он, хитро прищурив глазки и переведя, таким образом, разговор в иное русло.
И я мысленно поблагодарила его, пусть судят Грига без меня, нет никакого желания участвовать в подобном процессе.
— Дабы оказать честь собранию и доказать преданность делу, — ответила я высокопарно. Мне претят подобные высказывания, но так уж принято, надо соответствовать. И в подтверждение своих слов, оперлась о стол рукой, с герцогским перстнем на среднем пальце, демонстрируя его всем и каждому.
Воры с любопытством придвинулись поближе, чтобы рассмотреть.
— Хм… — протянул старик Шарп, в этот момент вспомнила, что дед именно так его звал.
Это прозвище приклеилось к нему ещё в молодости. В бытность молодым начинающим вором любил он изображать старика. Эдак подойдёт к ничего не подозревающему прохожему такой вот старческой шаркающей походочкой, и обчистит наивного добряка до нитки. Вот Шарпом его и прозвали за стариковские шажочки, звучавшие как «шарп-шарп». Невольно улыбнулась, вспомнив дедов рассказ.
— Знатный перстенёк! — меж тем протянул старый вор. — Уважила, девонька, так уважила! Не ожидал его ещё раз увидеть.
— А вы уже его видели? — невольно вырвалось у меня.
— Да, — хмыкнул тот хитро. — Было дело.
Но далее свой рассказ не продолжил, а было бы так интересно послушать о его похождениях. Много они с моим дедом накуролесили в своё время. Ну да, не время и не место для таких воспоминаний.
После того, как Шарп подтвердил, что кольцо настоящее, атмосфера в комнате кардинально поменялась. Теперь недоверие сменилось уважением. Это заметно было не только по лицам присутствовавших, но и по их изменившемуся поведению.
Кажется, меня приняли в воровскую среду.
На прощание старик пожурил, что нехорошо быть одной, надо вливаться в «семью», ведь здесь, если что, всегда и помогут, и обогреют. Я мысленно продолжила: «и оберут, и подставят».
На сей позитивной ноте попрощалась с честной компанией и с легким сердцем отправилась домой. Ценное колечко сняла с пальца и спрятала в корсет платья, там понадёжнее будет. Теперь осталось вернуть перстень владельцу. Злость опять накатила при воспоминании об оном.
Как бы ему эдак напакостить, чтобы на всю жизнь запомнил?! Я строила на ходу планы мести, придумывая один страшнее другого. А фантазия у меня будь здоров!
Так увлеклась своими планами, что не заметила, как рядом притормозила карета, и из неё выпрыгнули двое. И схватив меня под белы ручки прямо на улице, запихнули в карету, которая тут же рванула с места. Я не успела даже испугаться, как меня профессионально скрутили, связали руки за спиной, ещё и нацепили пыльный мешок на голову. Гадость какая! Я же от пыли всегда чихаю, что непременно и последовало. Я чихала, слёзы катились градом, а похитители даже не собирались меня помиловать. Наверное, где-то после сотого чиха, послышалась тихая речь. О чём говорили мои похитители, я разобрать не могла из-за своего состояния. Но, кажется, они догадались, что если с меня не снимут эту чёртову тряпку, я просто умру от удушья, не в силах сделать даже вздоха без чихания. С меня, наконец, сдёрнули проклятый мешок.
