«Я беременна, говорю я, – подумала Энни, – и ты говоришь: давай поженимся».
Эндрю внимательно изучал содержимое своего стакана.
– Я никогда не восставал против системы, потому что считал: да ладно, какая разница, чего там. Это характеризует Эндрю Джонса далеко не с лучшей стороны.
– Значит, легче пить, чем пытаться что-то сделать?
– Может быть. – Но Эндрю отставил стакан, чтобы доказать самому себе, что может обойтись и без него. – Я не сделал того, что должен был сделать тогда, много лет назад, Энни, не поддержал тебя. Потому что боялся. Их боялся.
– Я не хочу об этом говорить.
– Мы никогда об этом не говорили, потому что я был уверен – ты не хочешь. Но ты же сама об этом заговорила на днях.
– Не надо было. – В голосе ее звучала легкая паника. – Дела прошлые.
– Это наши дела, Энни. – Он говорил мягко, потому что тоже услышал панические нотки.
– Все, хватит.. – Она отодвинулась, крепко обхватила себя за плечи руками.
– Ладно. – Почему старые раны кровоточат, когда есть совсем свежие? – Мы беседовали о жизненном кредо Эндрю Джонса. Так что я сижу и терпеливо жду, когда полицейские скажут: вы свободны, в тюрьму садиться не надо.
Он потянулся за бутылкой, но на этот раз она вырвала ее, унесла в кухню и вылила виски в раковину.
– Черт, Энни!
– Тебе не нужно виски, чтобы растравлять себе душу, Эндрю. Ты и без него прекрасно справляешься. Твои родители тебя не любили. Это, конечно, хреново. – Накопившееся раздражение наконец вырвалось наружу. – Мои меня любили, но я все равно оплакиваю по ночам свое разбитое сердце. Твоя жена тебя недостаточно любила. Тоже хреново. А мой муж надувался пивом и трахал меня, когда вздумается, не спрашивая на то моего согласия.
– Господи, Энни. – Он не знал, даже не представлял себе, что дело обстояло именно так. – Извини.
– Нечего извиняться! – взорвалась она. – Обойдусь. Я справилась. И с тобой, и с муженьком, которого выгнала, как только поняла, что совершила ошибку, выйдя за него замуж.
– Не говори так. – Теперь начал злиться Эндрю. Он встал, глаза гневно засверкали. – Не надо сравнивать то, что было у нас с тобой, и то, что было у тебя с твоим мужем.
– Тогда и ты не сравнивай то, что было между нами, с твоим браком с Элайзой.
– Я и не сравниваю. Это совсем разные вещи.
– Конечно, черт возьми! Она же такая красивая, такая великолепная! – Энни ткнула Эндрю пальцем в грудь, так что он отступил на шаг. – И, может быть, ты недостаточно сильно ее любил. Иначе бы ты ее не отпустил. Если ты чего-то действительно хочешь, ты этого добиваешься. Ты, может, с великанами и не сражаешься. Но все, что тебе надо, получаешь.
– Она хотела уйти! – заорал Эндрю. – Нельзя заставить кого-то насильно любить тебя!
Она оперлась руками на стол, закрыла глаза и, к его великому удивлению, начала смеяться.
– Это уж точно. – Сейчас она сама не знала, плачет или смеется. – Может, ты и заработал ученую степень, доктор Джонс, но ты – полный дурак. Ты дурак, а я устала. Я хочу спать. Уходи.
Она прошла мимо него, в глубине души надеясь, что он схватит ее. Но он этого не сделал, и она ушла в спальню одна. Услышав, как хлопнула дверь, Энни зарылась головой в подушку и, уже не сдерживаясь, разрыдалась.
Глава 10
Кука всегда восхищали всякие технические чудеса. Когда двадцать три года назад он зеленым юнцом пришел в полицию, он обнаружил, что работа детектива – это многочасовое сидение на телефоне, кипы бумажек и хождение от двери к двери. Никаких захватывающих приключений, которые расписывает Голливуд и о которых он – молодой и горячий – мечтал, выбирая себе профессию.
В выходные Кук собрался порыбачить. Погода была в самый раз. Но по дороге он вдруг завернул в участок – так, по наитию. Он верил в эти свои внезапные интуитивные желания.
На его столе среди вороха других бумаг лежал отчет, напечатанный на компьютере симпатичным молодым офицером по имени Мэри Чейни.
Сам Кук относился к компьютеру с уважительной осторожностью. Так полицейский приближается к наркоману в темном переулке. Ты выполняешь свою работу, делаешь все, как надо, но может случиться все, что угодно, если ты допустишь хоть один неверный шаг.
Главным сейчас было дело Джонсов, потому что они богатые и у них личные связи в правительстве. Постоянно держа в голове это дело, Кук попросил Мэри исследовать сходные преступления и составить по ним отчет.
Обычным способом он собирал бы эту информацию не один день. А компьютер взял и выдал: раз – и готово. Кук откинулся на спинку стула и углубился в отчет. О рыбалке он и думать" забыл.
За последние десять лет шесть аналогичных случаев, а совпадающих в некоторых деталях – вдвое больше.
Нью-Йорк, Чикаго, Сан-Франциско, Бостон, Канзас-Сити, Атланта. Во всех этих городах из музеев или галерей были совершены кражи одного экспоната. Их стоимость варьировалась от нескольких сотен тысяч долларов до миллиона. И везде одно и то же: никакого беспорядка, сигнализация не потревожена, все чистенько. Каждая украденная вещь была застрахована, и во всех шести случаях взломщика не нашли.
Ловок, подумал Кук. Очень ловок.
В следующих двенадцати случаях имелись кое-какие вариации. Было украдено две или более вещей; в одном случае в кофе охранника подмешали снотворное, а сигнализацию просто отключили на тридцать минут. По другому делу преступника арестовали: один из охранников попытался стащить камею шестнадцатого века. Он во всем сознался, но утверждал, что взял камею уже после взлома. Украденные портреты Ренуара и Мане так и не нашли.
Интересно, подумал Кук. Образ мошенника, который потихоньку складывался в его голове, как-то не предусматривал неосторожные визиты в магазины, торгующие произведениями искусства. Может, он подкупает кого-то из охраны? Надо будет проверить.
И еще надо будет проверить, где находились Джонсы во время этих краж. Что ж, тоже своего рода рыбалка.
Первое, о чем подумала Миранда, открыв глаза воскресным днем, было: «Смуглая Дама». Она должна снова ее увидеть, еще раз протестировать. Иначе как еще она узнает, почему так чудовищно ошиблась?
По прошествии дней Миранда пришла к печальному выводу: да, она действительно ошиблась. Какие еще могут быть объяснения? Миранда слишком хорошо знала свою мать. Репутация «Станджо» ей дороже всего, так что можно не сомневаться: Элизабет дотошно и въедливо изучила каждую деталь повторного анализа. Уж она бы не пропустила даже малейшей неточности.
Впрочем, она всегда так поступала.
Оставалось лишь принять ситуацию в целом, постараться сохранить остатки гордости, ни о чем не спрашивать и ждать, пока улягутся страсти. Упорствовать бессмысленно.
