Цви-Йеѓуда вырос в Литве и всю жизнь не терял связи с миром религиозной учебы восточноевропейских харедим, несмотря на смелые вылазки в кипучую реальность израильской политики. Совсем иные корни были у типично американского религиозного сионизма бруклинского раввина Меира (при рождении Мартина-Давида) Каѓане. Первую половину своей публичной карьеры Каѓане посвятил активной борьбе с антисемитизмом в диаспоре: в 1968 году он основал в Нью-Йорке Лигу защиты евреев, а затем организовывал массовые протесты против преследования Советским Союзом евреев, желающих вернуться на историческую родину. Сам он переселился из США в Израиль в 1971 году. В отличие от Кука и его сторонников, которые высказывались (как бы оптимистично это ни звучало) за мирное сосуществование с неевреями, живущими в Иудее и Самарии, партия «Ках», основанная Меиром Каѓане, призывала к массовому изгнанию арабов как с основной территории Израиля, так и с оккупированных территорий.
Каѓане изучал Талмуд в бруклинской ультраортодоксальной ешиве «Мир», однако выдвинутая им идеология обязана своим возникновением скорее политической атмосфере правых кругов США во время холодной войны, чем поддержке со стороны харедим Израиля, и хотя некоторые сторонники Каѓане придерживались чрезвычайно строгого соблюдения ѓалахи, его учение, как и учение Кука, можно считать своеобразной реакцией на распространение либеральных постулатов в других направлениях иудаизма в конце XX века. Религиозное мировоззрение Каѓане, в котором доминировали сионистские политические идеалы, было скорее сионистской религией, чем религиозным сионизмом. Ешиву, основанную им в 1987 году для обучения «настоящей еврейской идее», финансировали евреи США, и в еврейских форпостах, окруженных палестинским населением, воспринимавшимся как враждебное по определению, было что-то от Дикого Запада. В Израиле партию «Ках» поддерживали не столько харедим, сколько сефарды из рабочего класса. На самих же харедим, в том числе и харедим-сионистов, готовых подчиняться государственным органам, в целом не производила большого впечатления показная верность религиозным ценностям, которую Каѓане при удобном случае демонстрировал: например, будучи избранным в Кнессет, он отказался произносить стандартный текст присяги, настояв на добавлении в него стиха из Псалмов в знак приоритета Торы над светскими законами. Его речи в парламенте другие члены Кнессета бойкотировали, а после того как в 1985 году была принята поправка к основным законам государства, запрещавшая участие расистских партий в выборах, в следующий раз (в 1988 году) Каѓане баллотироваться уже не смог. В ноябре 1990 года он был застрелен американцем египетского происхождения в отеле на Манхэттене после выступления с речью перед бруклинскими харедим, и по огромному количеству людей, провожавших его в последний путь в Иерусалиме, можно судить о том, какой накал политических страстей вызывала его деятельность [15].
За исключением твердого убеждения в собственной преданности Торе, у аудитории Каѓане нет почти ничего общего с «Нетурей карта» («Стражами города») — небольшой группой крайних харедим, живущих в Иерусалиме и не желающих признавать не только власть светского Государства Израиль, но и само его существование. Нетурей карта откололись от ортодоксального союза Агудат Исраэль в 1938 году. Своим названием они обязаны талмудическому пассажу, в котором настоящими стражами города объявляются не воины, а «книжники и ученые». В своем антисионизме «Нетурей карта» дошли до того, что отправили делегацию к президенту Ирана, дабы выразить свою поддержку непримиримой позиции Исламской республики, не признающей Государства Израиль. Другие харедим не так сильно дистанцируются от светских властей; таковы последователи Йосефа-Хаима Зонненфельда, который в 1873 году, в возрасте около двадцати пяти лет, поселился в Старом городе Иерусалима и умудрился почти шестьдесят лет, до конца жизни, не покидать стен Старого города больше чем на месяц. Будучи вождем иерусалимских харедим венгерского происхождения, Зонненфельд выступал за полное отделение ортодоксальной общины от неортодоксального населения, призывал харедим не участвовать в работе учреждений, организованных светскими сионистами, а в 1920-х годах противился созданию главного раввината Земли Израиля (хотя сам был дружен с Авраѓамом Куком). Однако, в отличие от Нетурей карта, он считал своим основным языком современный иврит, был сторонником создания еврейских поселений на Земле Израиля и призывал к установлению добрых отношений с арабским населением. Судя по всему, Зонненфельд, как и религиозные сионисты, считал, что мессианской эпохе должно предшествовать возвращение евреев на историческую родину. В молитве за Государство Израиль, утвержденной главным раввинатом, государство названо «начальным ростком избавления нашего»; эти эсхатологические чаяния, как правило, отражаются и в современной ортодоксальной синагогальной литургии в диаспоре [16].
Представления о постепенном наступлении избавления не слишком согласуются с мессианским пылом вокруг того или иного ребе, время от времени охватывавшим хасидские группы, нередко к ужасу других харедим и даже других хасидов. Как уже было показано, ожидание близкого конца времен не являлось непременной частью хасидских воззрений, но концепция цадика — духовного сверхчеловека, через которого изливается божественная благодать и которому Бог даровал власть над всем миром через молитву, уже сама по себе поднимала хасидских ребе высоко над уровнем обычного человека. Душа цадика так чиста, что своими молитвами он может даже отменить решение Высшего суда о прекращении чьей-либо жизни. В каждую эпоху рождается особый святой — «праведник в своем поколении», имеющий потенциал стать Машиахом при наличии соответствующих условий для этого в мире. Таким образом, хасидам — приверженцам того или иного харизматичного ребе — мессианская эпоха могла казаться до невозможного близкой.
Мы уже знаем (см. главу 15), что спустя два века после смерти Нахмана из Брацлава (1810) брацлавские хасиды, ныне базирующиеся в Иерусалиме, возобновили массовое паломничество (в Советском Союзе практически не допускавшееся властями) в Рош ѓа-Шана в украинскую Умань, к могиле учителя. Рассказывают, что незадолго до смерти он поклялся перед двумя свидетелями: «Если кто-нибудь придет на мою могилу, пожертвует монетку в милостыню и прочитает десять избранных псалмов, я его вытащу из глубин Геѓинома [геенны, ада]». Гораздо менее осторожны претензии хабадских хасидов (часто называемых любавичскими по деревне в Смоленской области России, где больше века — до 1940 года — располагался их религиозный центр) на мессианский статус их седьмого (и последнего) ребе. Умерший в 1994 году Менахем-Мендл Шнеерсон руководил движением сорок четыре года и был одним из самых влиятельных лидеров иудаизма в XX веке — не только благодаря преклонению со стороны хасидов-последователей, в огромном числе приезжавших на его еженедельные собрания, но и в силу того, что он постулировал их ответственность за всех евреев, в том числе самых светских. Умелое использование современных средств массовой информации и готовность любавичских хасидов в экстазе от приближения конца времен селиться в местах с незначительным еврейским населением, при любой возможности насаждая семена исполнения заповедей, — вот что сделало Хабад известнее любой другой хасидской общины. Посланники ребе посвящают свою жизнь пропаганде соблюдения Торы среди евреев Франции, Англии, Аргентины, России и бывшего СССР, Австралии и многих других стран, не говоря уже о главных центрах расселения любавичских хасидов — Израиле и США, а в США — Краун-Хайтс в штате Нью-Йорк, где располагалась резиденция ребе. Цель этих посланников (в их числе немало молодых семейных пар, причем глава семьи, едва-едва посвященный в раввины в двадцать с небольшим лет, иногда обладает весьма поверхностными знаниями по сравнению со средним раввином из числа харедим) — сражаться с секуляризмом в еврейской среде: они «дотягиваются» до самых далеких от Торы евреев в самых глухих уголках мира. Ни один еврей не считается настолько потерянным для иудаизма, чтобы раввин не мог заманить его в передвижной «мицва-танк», где есть все необходимое, чтобы показать еврейскому мужчине, как надевать тфилин или зажигать свечи на Хануку. А о женщинах позаботится в «Бейт Хабад» — «Доме Хабада» — жена раввина: она деликатно расскажет о зажигании свечей перед шабатом и о важности ежемесячного ритуального омовения для того, чтобы «плодиться и размножаться» в состоянии ритуальной чистоты [17].
