— И все из-за того, что я вымыла окно?
— Нет, но это из той же оперы. Это то же самое, что запах лимона по всему дому или мои мысли о том, чтобы купить тебе цветы, когда я в следующий раз поеду в город.
— О, Саймон.
— Заткнись. И это не имеет никакого отношения к нашей глобальной проблеме. Это элементарно. Поэтому… — Он подошел к окну, хлопнул ладонью по сверкающему стеклу и показал на отпечаток. — Оставь.
— Ладно. Почему?
— Понятия не имею. Я не знаю почему, но если я захочу смыть это пятно, то сделаю это сам. Ты его не трогай.
Ну вот, настоял на своем. Молодец.
Фиона захохотала. От души, во весь голос. Она хохотала так, что опять стала задыхаться. Ей пришлось согнуться, обхватить себя руками.
— Послушай, может, это звучит глупо, но…
Не разгибаясь, Фиона замахала руками.
— Не ужасно глупо, но достаточно глупо. Боже, боже! Я тут надрываюсь, чтобы почувствовать себя сильной, способной справиться со всем, что меня ждет, не дрожа и не прячась под кроватью, а ты достигаешь той же цели меньше чем за пять минут.
— О чем ты, черт побери?
— Ты заставил меня почувствовать себя сильной, могущественной, даже исключительной, потому что ты меня такой видишь. Мне даже не пришлось заманивать тебя в ловушку, Саймон, нисколечко. Тем более я и не хотела. Но из-за того, что где-то в глубине души ты побаиваешься, что я это делаю или могла бы это делать, я чувствую, что справлюсь с чем угодно. Я чувствую себя сильной, сексуальной, могущественной. — Она согнула левую руку, продемонстрировав бицепс. — У меня кружится голова. Я пьянею от тебя.
— Ну, просто замечательно.
— А знаешь еще что? То, что ты это сделал… это глупое доказательство своей точки зрения. — Она показала на окно. — Ты смог это сделать, не чувствуя себя глупым, но чувствуешь себя глупым оттого, что поиграл с собаками? Саймон, я сдаюсь.
— Ради бога.
— Я обезоружена и восхищена. Итак, я обезоруженная, восхищенная, сильная, сексуальная и могущественная. И никто никогда не вызывал во мне таких чувств, как ты. Никто. А это, — она снова показала на окно и засмеялась, явно озадаченная не меньше его. — Вот из-за этого тоже, — пусть это смешно и непостижимо, — я тебя люблю.
Фиона подошла к Саймону, обняла его за шею.
— Саймон. Удар ниже пояса? — Она поцеловала его. — Договорились. Отпечаток твоей ладони остается. Я даже нарисую вокруг него сердечко при первой же возможности. А пока я покажу тебе парочку основных движений, потом пойду в душ, а потом выпью вина. Конечно, если ты не хочешь еще немного на меня покричать.
— Ну все, — пробормотал он, схватил ее за руку и поволок к двери.
— Что все? Ты выбрасываешь меня из своего дома?
— Не искушай меня. Я тащу тебя в постель. Я должен выпустить пар.
— Боже, какое лестное предложение, но я должна принять душ, поэтому…
— Я хочу тебя потной. — Он дернул ее за руку и буквально швырнул на кровать. — Я сам покажу тебе парочку движений.
— Кажется, уже показал. — Фиона привстала, вскинула голову. — А может, я не в настроении. — И задохнулась, когда Саймон сдернул с нее влажную майку и отшвырнул. — Или…
— Подберешь ее позже. — Он обхватил ее груди, погладил соски загрубевшими большими пальцами. — Ты застелила постель.
— Да, ну и что?
— И сильно это тебе помогло? — Когда она задрожала, он толкнул ее на спину.
— Ты собираешься проучить меня?
— Угадала. — Саймон ухватился за резинку ее гимнастических шорт и потянул.
Улыбаясь, Фиона провела кончиком пальца от ключицы до пупка и обратно.
— Ну, попробуй.
Он разделся, следя за ней, как и она следила за ним.
— Надо спрятать всю твою одежду, — решил он, оседлав ее. — Я знаю, что с тобой делать, когда ты голая.
— Мне нравится то, что ты делаешь со мной, когда я голая.
— Тогда ты точно не разочаруешься.
Он впился жадными губами в ее манящие губы, пригвоздив ее своим телом к кровати, и услышал, как бешено забилось ее сердце, как задрожало под его ладонями ее горячее влажное тело.
«Сильная и могущественная до мозга костей», — подумал он. И отчасти в этом ее неотразимость. Но сейчас, в этот момент, он хотел, чтобы она была слабой, беспомощной. И принадлежала ему, только ему.
Он ласкал ее кончиками пальцев, языком, она сладко вздыхала, расслабляясь от удовольствия, а когда он впился в нее зубами, ее пульс участился в несколько раз.
Когда его губы вернулись к ее губам, она снова вздохнула, обхватила его лицо ладонями — этот жест, уже ставший привычным, снова обезоружил его, — потом погрузила пальцы в его волосы. И снова ее дыхание участилось от его дерзких ласк. Застонав, она выдохнула его имя, выгнулась под ним, и он снова отступил.
Ее тело дрожало, тянулось к нему, к чудесному освобождению, с которым он все медлил, и он снова припал губами к ее груди.
Он вел ее к вершинам наслаждения, но в последний момент отступал.
— Саймон, я хочу тебя. Пожалуйста.
Но он продолжал сладостную пытку, наслаждаясь ее вздохами и стонами, пока ее пальцы не впились в покрывало, которое она так аккуратно расстелила утром.
Он взял ее резко и быстро. Она ждала этого, но все равно испытала шок. Оргазм разлился по ее телу дурманящей волной. Она услышала собственный крик, а за ним судорожный стон освобождения. Она брыкалась, словно пытаясь сбросить его, пока не затихла.
Саймон скатился и подтянул ее на себя. Ее голова безвольно упала на его плечо.
— Обними меня ногами.
— Я…
— Обними меня. — Он поскреб зубами ее шею, плечи. — Я только об этом могу сейчас думать. Ты вокруг меня.
Она обвила его тело, и все началось сначала, и она держалась, пока хватало сил. А потом просто растеклась по кровати и, казалось, не смогла бы пошевелиться до утра. Но Саймон снова подтянул ее на себя, прижав головой к своей груди, к своему гулко бьющемуся сердцу.
Фиона задремала и, очнувшись, замигала, уставившись на четыре лохматые морды, прижавшиеся к стеклянной двери веранды. Грудь Саймона ровно поднималась и опускалась под ее щекой, но его пальцы играли с ее волосами, скользили сквозь них, переплетали, снова скользили. Фиона расплылась в улыбке и прошептала:
— Собаки хотят войти.
— Подождут.
— Я впущу их. — Но она не пошевельнулась. — Я умираю с голода. Такие разминки возбуждают аппетит.
Фиона прижалась к нему. Только на минуточку. А потом она впустит загрустивших собак, быстренько примет душ, и они вдвоем что-нибудь сообразят на ужин.
