Уговор есть уговор.
10
Фиона как-то справлялась. Помогали работа, привычный распорядок и энергичные разминки до пота, которыми она разбавляла напряжение, пока статья, всколыхнувшая страшные воспоминания, не потеряла свою остроту.
Занятия, блог, повседневный уход за собаками, Игры с ними заполняли ее дни. И с того памятного ужина с супом и хлебом она размышляла о более близких — как бы далеко они ни завели — отношениях с Саймоном.
Она получала удовольствие от общения с ним, очень большое удовольствие. Может, потому, что он не был таким снисходительным, как ее друзья или две женщины, составлявшие ее семью. Он был грубоватым и очень прямолинейным, и гораздо более сложным, чем большинство ее знакомых.
После убийства Грега остров стал ее убежищем, ее тихой гаванью, где никто не смотрел на нее с жалостью или с любопытством и где она могла начать свою жизнь сначала.
Но не с нуля. В глубине души она не изменилась, однако, как и остров, оторвалась от материка, нашла в себе силы меняться, развиваться.
Всего несколько лет назад, представляя будущее, она видела свою семью, детей — троих, как было запланировано, — в красивом доме в спокойном пригороде. Она научилась бы хорошо готовить, освоила бы интересные, полезные рецепты и с удовольствием работала бы неполный рабочий день (чтобы не замыкаться в домашнем кругу). В доме обязательно были бы собаки, а во дворе — качели. Она возила бы детей на уроки танцев и на футбол.
Она была бы верной женой полицейского, его надежной опорой, преданной матерью и счастливой женщиной.
Она никого бы не подвела.
Может, она была слишком юна, чтобы планировать свадьбу, семью, но ее жизнь текла так спокойно.
До того.
А после ничего не осталось от красивой картины, кроме разбитого стекла и сломанной рамы.
Однако…
Однако она преуспела в новой жизни. Она довольна, она сумела реализовать свои возможности. И она понимает, что попала сюда, построила эту жизнь, обрела эту профессию потому, что все ее прекрасные планы рухнули.
Да, может, она и осталась, по сути, той же, но все вокруг изменилось. И потому — или вопреки — она теперь счастливая и успешная женщина.
Богарт подошел к Фионе, сидевшей на веранде и наслаждавшейся тихим утром, сунул голову ей под мышку. Она машинально повернулась, обняла его одной рукой, почесала бок.
— Я не думаю, что все происходит по какой-то причине. Просто мы учимся справляться с худшим, что с нами случается. И я могу радоваться тому, что я здесь. — «И что не чувствую, будто предаю Грега, и все наши чудесные планы, и девушку, которая их строила», — мысленно добавила она. — Новый день, Богарт. Интересно, что он нам принесет.
Словно в ответ на ее вопрос, Богарт насторожился, и Фиона увидела на подъездной аллее грузовичок Саймона.
— Ну и ну, — прошептала она, когда два других пса подбежали и сели рядом с ней, стуча по земле хвостами.
Счастье на мордахе Джоза, расположившегося на переднем пассажирском сиденье, было легко распознать сквозь ветровое стекло; лицо Саймона, сидевшего за рулем, было непроницаемым.
Грузовик остановился. Фиона поднялась и жестом отпустила собак.
— Рановато для урока! — крикнула она, когда Саймон вылез из кабины, а Джоз выпрыгнул навстречу приятелям.
— Я привез твое дурацкое дерево, — сообщил он, стараясь не наступить на носившихся вокруг собак.
Фиона направилась ему навстречу.
— Приятная новость.
— Угости меня кофе. — Он не стал ждать разрешения, забрал ее кружку, залпом допил остатки.
— Ну, на здоровье.
— У меня дома кофе закончился.
Он был таким угрюмым, небритым и сексуальным, что Фиона не удержалась и захлопала ресницами.
— Но ты здесь, с деревом, такой бодрый с утра пораньше. И все это ради меня.
— Я здесь бодрый и чертовски ранний, потому что ночью этот пес прогрыз пятифунтовый пакет собачьего корма, а потом все выблевал — вместе с пакетом — на мою постель. Причем в этой постели находился я.
— О-о-о-о.
Саймон нахмурился, поскольку сочувствие явно относилось к собаке.
— Между прочим, пострадавшая сторона — я.
Проигнорировав реплику Саймона, Фиона погладила щенка, проверила глазки, носик, животик.
— Бедняжка… но теперь ты здоров. Все в порядке.
— Мне пришлось выбросить простыни.
Сидевшая на корточках Фиона обернулась и закатила глаза.
— Неправильно. Ты должен был счистить рвоту, а потом постирать их.
— Не эти. Он блевал, как перепивший студент.
— И кто виноват?
— Не я же жрал чертов корм!
— Не ты. Но ты должен был убрать пакет туда, где щенок не смог бы его достать, или еще лучше — купить контейнер с крышкой. К тому же Джоз еще не готов свободно бродить по всему дому. Ты должен купить детские ворота. — Саймон помрачнел еще больше. — Тогда не жалуйся, если он залезает туда, куда ему не положено, пока ты спишь или занимаешься своими делами.
— Если я должен выслушивать нотацию, дай мне еще кофе.
— На кухне. — Как только Саймон оказался вне пределов слышимости, Фиона хихикнула. — Он злится на тебя, не так ли? Да, очень сильно злится. Ничего, он справится. Обязательно, — она чмокнула Джоза в холодный влажный нос, — он сам виноват.
Поднявшись, она подошла к кузову грузовика взглянуть на дерево и еще стояла там, улыбаясь, когда Саймон вышел из дома с кружкой кофе в руках.
— Ты привез мне кизиловое дерево. Собачье.
— Вчера этот выбор показался мне правильным. Только это было до того, как мне напомнили, что от собак одни неприятности.
— Во-первых, прекрасное дерево. Спасибо. Во-вторых, любой, кто от нас зависит, может доставлять неприятности. Его вырвало на твою постель, потому что, когда ему стало больно и страшно, он прибежал к тебе за помощью. Он надеется на тебя. И, в-третьих, — Фиона положила руки на плечи Саймона, коснулась губами его губ, — доброе утро.
— Пока еще нет.
Она улыбнулась и снова поцеловала его.
— Чуть добрее.
— Ну, давай посадим дерево и посмотрим, поможет ли тебе это. Вот там. Нет… там.
— Я думал, что ты хочешь посадить его в лесу вместо пня.
— Хотела, но оно такое красивое, а в лесу вряд ли кто-нибудь, кроме меня, его увидит. Ой, вот здесь, прямо здесь, у мостика. Может, я куплю еще одно и посажу с другой стороны. Ну, чтобы они стояли, как часовые.
— Как пожелаешь.
Но он недоуменно пожимал плечами, открывая водительскую дверцу.
