Он высадил своих пассажиров и тут же забыл о них. Они были призраками, как и студенты, мелькавшие перед ним в классной комнате. Мимолетные, иллюзорные, бесполезные.
Его более важная пассажирка скоро зашевелится. Необходимо обустроиться на новом месте до того, как она полностью придет в сознание, а потому нельзя выбиваться из графика.
Антракт заканчивается. Пора снова поднимать занавес.
Возбуждение бурлило в нем. Опять он проскочил невидимкой, представив миру Фрэнка Блинкенстафа из Олимпии.
Фрэнсис миновал оживленный городок и по извилистым дорогам углубился в лес. Думая о Фионе, он вспотел так, что пришлось обтирать повлажневшие ладони о джинсы. Как же она близко, так близко, что кажется, стоит лишь протянуть руку, чтобы коснуться ее.
Он мог бы сказать помощнику шерифа у парома, что Фионе осталось жить всего лишь несколько дней. Еще несколько дней она может есть, спать, учить. Размышлять, придет ли он и когда именно. Через несколько дней он вернет должок своему наставнику и отправит Фиону и Перри в мир призраков, освободив от них свою жизнь.
И сделав это, он станет абсолютно независимым, абсолютно самостоятельным.
Чего бы это ни стоило, он сам себе господин.
Он аккуратно вел машину, осторожно сбавляя скорость на крутых поворотах, приветствуя улыбкой наступающую на дорогу лесную чащу. Как занавес, думал он, зеленый занавес, который надежно скроет его труд от посторонних глаз.
Экл свернул на узкую подъездную дорожку, еле сдерживая дрожь в руках. Перед живописным домиком, защищенным лесным зеленым занавесом, стояла машина. Хозяйка ждала его, как и обещала. Даже открыла окна, чтобы проветрить домик. На крыльце устроились горшки с цветами. Надо будет поливать их, на случай, если дамочка заглянет проверить свою собственность.
Хозяйка вышла из домика, когда Экл притормозил рядом с ее автомобилем.
— Рад вас видеть, миссис Грин. — Господи, он столько раз мысленно повторял ее имя, чтобы сделать ее более реальной.
— Мег. — Женщина подошла, протянула руку. — Добро пожаловать. Хорошо добрались?
— Отлично. Не могу выразить словами, как я счастлив быть здесь. — Фрэнсис удержал на лице улыбку, когда к нему подбежала хозяйская псина. — Эй, приятель, как дела?
— Приятельница. Зена. Я немного прибралась к вашему приезду.
— О, право, не стоило беспокоиться. Я ведь буду один всего несколько дней. А потом приедут Шерон и Маркус. Они влюбятся в ваш дом с первого взгляда.
— Надеюсь. Мы оставили вам кое-какие припасы. Только не говорите, что не следовало беспокоиться. Это входит в пакет услуг. Я помогу перенести ваши вещи и покажу дом. Зена! Отойди оттуда.
— Должно быть, ее привлекли мои рыболовные снасти, — спокойно сказал Экл, глядя на собаку, обнюхивающую багажник, хотя с удовольствием прибил бы любопытную суку и удавил ее хозяйку. — Я перенесу вещи позже. И нет нужды снова показывать мне дом, миссис… Мег. Думаю, сначала я прогуляюсь, разомну ноги.
— Ну, как хотите. Я оставила ключи на кухонном столе. А на дверце холодильника список телефонных номеров, которые могут вам понадобиться. В гостиной — буклет, где вы найдете всю информацию о доме, магазинах и заповеднике, меню ресторанов. Вы действительно уверены, что вам не нужна уборщица?
— Я прекрасно справлюсь сам. — Он точно ее убьет, если она не оставит его в покое. Да, если в течение минуты она не исчезнет, он убьет ее и ее сопящую собаку. У него просто нет выбора.
— Ну, если передумаете или что-то вам понадобится, позвоните. Наслаждайтесь природой и тишиной. Желаю удач в творчестве.
— Что?
— Ну, как же? Ваш литературный труд. Путевые заметки.
— Да, да, конечно. Я просто задумался о другом. — Он еле выдавил хе-хе-хе. Засмеяться не получилось. — Слишком мало кофе выпил с утра.
— В морозильнике найдете фунт зерен.
«Тридцать секунд, — подумал он. — Или сдохнешь».
— Я высоко ценю вашу заботу.
— Ну, не буду вас больше задерживать. Зена, идем.
Пока собака семенила к хозяйской машине,
Фрэнсис ждал, сунув руки в карманы, чтобы скрыть дрожащие пальцы. Он видел, как собака, дернув носом, оглянулась на багажник.
«Забить бы до смерти, разрубить на куски и закопать вместе с твоей сукой-хозяйкой…» Он растянул губы в улыбке, вынул дрожащую руку из кармана, чтобы ответить на прощальный жест Мег.
И когда машина исчезла за деревьями, все дышал и не мог надышаться, с шумом выталкивая из легких воздух.
Пронырливым сукам лучше держаться от него подальше.
Эклу понадобилось время, чтобы обустроиться по собственному вкусу. Необходимо было закрыть и запереть все окна, затянуть шторы. В уютной спаленке, которую болтливая хозяйка продемонстрировала еще в прошлый приезд, а он нашел идеальной для воображаемого сына, он застелил кровать полиэтиленом.
Фрэнсис распаковал вещи и аккуратно развесил и разложил их в шкафу, в комоде, на полке ванной комнаты, безумно наслаждаясь тишиной и пространством после крохотных мотельных номеров, полуразвалившихся кроватей, безобразных звуков и запахов.
Пиршество, иначе и не скажешь.
Удовлетворенный подготовкой и уединением, он вышел из домика и несколько минут просто стоял, наслаждаясь тишиной и покоем.
Затем он открыл багажник.
— Мы дома, Кейти! Позволь мне показать тебе твою комнату.
Он подхватил ее на руки. Она дрожала, постепенно приходя в сознание, возвращаясь к боли, страху, растерянности. Ей казалось, что она плывет в холодной реке, наталкиваясь на царапающие, режущие острые глыбы льда. Красные и черные точки кружились перед глазами, вызывая тошноту. Сквозь пульсирующую боль в голове ей слышалось, как кто-то тихо напевает. Она судорожно вздохнула от обжигающей боли в руке, но воздух в легкие не попал.
Когда она задергалась, пытаясь освободиться, мурлыканье прекратилось.
— Итак, наконец-то очнулась. Ты проспала ванну, Кейти. Поверь мне, она бы тебе не помешала. Ты обделалась и воняешь просто ужасно. Неудивительно, что идиотский пес все вынюхивал.
Она попыталась сфокусироваться на нависшем над ней лице, но оно казалось слишком страшным, слишком резким. Эти глаза, эта улыбка. Кейти съежилась, отпрянула.
— Прошу прощения, не успел представиться раньше. Фрэнсис Экл, но можешь называть меня УКШ-Два.
Она взмокла от приступа страха, замотала головой, словно отрицая услышанное, но его улыбка стала лишь еще жестче, еще шире.
— Я твой фанат, Кейти! Я дам тебе эксклюзивное интервью. Главную историю твоей карьеры. Только подумай, Кейти. Ты узнаешь все, испытаешь все. — Он похлопал ее по щеке. — Я чую Пулитцеровскую премию! Разумеется, она не достанется тебе даром, но мы поговорим об этом. Обустраивайся.
