Перри вздохнул.
— Лесть. Я падок на лесть. Вы знаете мои слабости, Дон.
— Он привязал красный шарф к почтовому ящику Фионы Бристоу. — Мантц заметила промелькнувшее в глазах Перри раздражение. Этого он явно еще не знал. — Теперь ему не удастся добраться до нее. Никогда. Он никогда не закончит ваше главное дело.
— С его стороны это было… ребячество.
— Вы знаете, что он сделал с Аннетт Келлуорт. Забил до полусмерти, прежде чем задушить. — Тауни с отвращением покачал головой. Он хотел, чтобы Перри видел его отвращение. Понимал, что Перри это отвращение разделяет. — Не ваш стиль, Джордж. Не ваш уровень. Он теряет контроль и похваляется. Вы никогда до такого не опускались. Если мы поймаем его без вашей помощи, вы дорого заплатите за его ошибки.
— Вы знаете мои слабости, — повторил Перри. — И вы знаете мои сильные стороны. Я наблюдатель. Я наблюдал за мистером Эклом. Заинтересовался им, ведь здесь так мало интересного. Возможно, эти наблюдения помогут вам. Возможно, помогут мои теории, размышления. Возможно, я даже помню кое-какие замечания, разговоры. Может, я даже вспомню что-то полезное, но я хочу кое-что взамен.
— Какое мороженое вы предпочитаете?
Перри улыбнулся Тауни.
— Кое-что послаще. Я хочу поговорить с Фионой. Лицом к лицу.
— Забудьте, — отрезала Мантц.
— О, я так не думаю. — Перри в упор смотрел на Тауни. — Вы хотите спасти жизни? Вы хотите спасти жизнь женщины, которую он сейчас выслеживает? Или вы позволите ей умереть? Умрут ли другие только из-за того, что вы отказываете мне в единственном разговоре? Что скажет на это Фиона? Ведь это она должна сделать выбор, не так ли?
— Надо было надавить сильнее, — заявила Мантц. — Дожать его. Он отреагировал, когда ты сказал, что Экл его недостоин. Это польстило его самолюбию.
— Это лишь подтвердило его собственные выводы.
— Точно. Значит, мы надавим на эту кнопку. Позволь мне. Я поработаю с ним одна. Лесть женщины и страх перед ней могут сработать.
— Эрин, он тебя почти не знает. — Тауни сел за руль, поскольку была его очередь вести машину. — С его точки зрения, ты не имеешь к происходящему никакого отношения. Ты не участвовала в расследовании, закончившемся его тюремным заключением, а он считает происходящее личным делом. Экл всего лишь его орудие.
Мантц резко воткнула пряжку ремня безопасности в гнездо.
— Терпеть не могу, когда меня заставляют вносить предоплату.
— Я тоже.
— Фиона пойдет на это?
— Мне очень жаль, но да, я думаю, она согласится.
Пока федералы летали на восток, Фрэнсис Экл выслеживал свою добычу. Сегодня вечером она задержалась. Всего на часок, но ему нравилось, что она так поглощена своей работой. Нравилось, что она, как обычно, заскочила в «Старбакс» за вечерней дозой тонизирующего напитка.
Двойной эспрессо, обезжиренное латте.
Сегодня у нее класс йоги, и если она поспешит, то успеет втиснуть в свое расписание двадцатиминутное шоу в фешенебельном фитнес-клубе.
Фрэнсис, приобретя месячный абонемент, знал, что она редко задерживается дольше чем на двадцать минут.
Никогда не подходит к свободным весам, никогда не занимается на других тренажерах. Является только для того, чтобы покрасоваться в щегольском обтягивающем спортивном костюме, которых у нее уйма.
Ничем не лучше уличной шлюхи.
А после клуба она идет пешком три квартала обратно к месту работы, чтобы забрать машину с парковки и проехать полмили до дома.
И в настоящее время она ни с кем не трахается.
Одержима карьерой. Думает только о себе. Плюет на всех, кроме самой себя.
Эгоистичная сука. Уличная шлюха.
Фрэнсис чувствовал, как в нем вскипает ярость, и наслаждался этим чувством. Сильным, обжигающим.
Он представлял, как молотит кулаками по ее лицу, животу, грудям. Он, словно наяву, слышал, как хрустят ее кости, вдыхал запах крови, льющейся из разбитых губ, видел шок и боль в ее глазах. Видел, как распухает и синеет ее лицо.
— Будешь знать, шлюха, — прошептал он. — Будешь знать.
— Эй, приятель, двигай.
Фрэнсис сжал в кулаки дрожащие руки и резко развернулся к человеку, стоявшему за ним в очереди. Ярость отступила, сменившись гордостью, и мужчина инстинктивно отшатнулся.
«Ты должен сливаться с окружением, Фрэнк. Ты это умеешь. Пока никто тебя не видит, ты можешь делать что хочешь. Что угодно», — зажужжал в его ушах голос Перри.
Усилием воли Фрэнсис заставил себя отвернуться, потупить глаза. Ему осточертело сливаться с толпой. Ему осточертело быть невидимкой.
Однако… однако…
Весь этот шум мешал думать. Люди разговаривали вокруг него, за его спиной. Как всегда. Ну, ничего, он им покажет. Он им всем покажет.
Но не сейчас. Не сейчас. Он должен успокоиться, вспомнить о подготовке. Сфокусироваться на цели.
Когда он оторвал взгляд от пола, его добыча уже двигалась к двери, держа в руке стаканчик с крышечкой. Фрэнсис вспыхнул от смущения. Он чуть не упустил ее.
Он вышел из очереди, так и не подняв головы. В конце концов, совсем необязательно сегодня. Дисциплина, контроль, сосредоточенность. Он должен успокоиться и сдерживать возбуждение до после того, как схватит ее.
Она получит еще одну ночь свободы, еще один день жизни. А он будет наслаждаться мыслями о ее неведении. Она не знает, что уже шагнула в ловушку.
Фиона стала подумывать о кукле вуду. Можно попросить одного из художников Сильвии сделать куклу, похожую на Кейти Стар, и втыкать в нее булавки или просто бить головой о стол. Пусть это ребячество, но был бы отличный терапевтический эффект.
Саймона, похоже, не расстроила последняя статья с подписью Стар. Может быть, он и прав. Может быть. Однако Стар упомянула, что у нее есть источники, утверждающие, будто ФБР ищет «подозреваемого», а это действовало на нервы.
Не придумала же репортерша все это сама.
Кто-то сливает информацию, а Стар настолько доверяет источнику, что считает возможным напечатать информацию в газете и снова заявиться на Оркас.
И опять афишировать имя Фионы. И на этот раз приплести еще и Саймона.
Талантливый художник, сменивший городской блеск Сиэтла на тихое убежище в бухте Оркаса.
Газета даже разместила боковую колонку о Саймоне с подробной характеристикой его творчества, воспеванием его креативного подхода к практичным вещам. Бла, бла, бла.
Фиона могла бы многое сказать Кейти Стар, чего, разумеется, та и добивается.
Искусно подогреваемая слава внесла напряжение в отношения с клиентами. Фиона не могла — не хотела — отвечать на вопросы, а клиенты не могли не задавать их.
