– Ты пытаешься меня соблазнить, Бо?
– Подбираюсь к этому.
– И сколько тебе обычно требуется времени, чтобы подобраться и перейти к следующему этапу?
– Обычно не так уж много. Особенно если учесть, что прошло полных тринадцать лет.
– Тогда я скажу, что времени прошло более чем достаточно. – Рина поставила свой бокал и встала. – Все равно цыплятам надо помариноваться, – добавила она, подходя к нему.
– Похоже, сейчас мне полагается выдать в ответ нечто до ужаса остроумное. Но в голову ничего не приходит.
Бо положил руки ей на бедра, провел ладонями вверх по ее телу и притянул ее к себе. Он склонил голову и замер в сантиметре от ее губ, услышав вырвавшийся у нее тихий вздох предвкушения. Его глаза оставались открытыми. Не отрывая от нее взгляда, он чуть склонил голову и коснулся губами ее губ. А потом впился в нее поцелуем.
От нее пахло дождем, на ее губах был ощутим аромат вина. Ее руки ухватились за его плечи, потом поползли вверх, вплелись ему в волосы и сжались в кулаки, когда ее сильное тело прижалось к нему. Бо двигался бездумно. Он слегка повернул ее и прижал спиной к стойке, не прерывая поцелуя.
Рина слегка прикусила его язык зубами, и он почувствовал вкус проступившей крови. А из ее горла вырвался какой-то звук – не то вздох, не то стон. У него все поплыло перед глазами.
Руки не слушались ее, когда она стала вытягивать его рубашку из-за пояса.
– Здорово у тебя получается, – с трудом проговорила Рина.
– Охотно возвращаю комплимент. – Бо скользнул губами по ее шее, потом снова принялся целовать ее лицо. – Я хочу… Давай поднимемся наверх.
Все у нее внутри было открыто, все болело от напряженного ожидания. Запустив руки ему под рубашку, Рина вцепилась пальцами в крепкие, тугие мускулы. Ей хотелось ощутить на себе это мощное тело, его тяжесть, его жар, его страсть.
– Мне нравятся твои полы. Посмотрим, насколько они крепки.
Бо казалось, что он слышит биение собственного сердца – громкий, настойчивый стук. Отстранившись, чтобы сорвать с нее куртку, он понял, что это стучат в дверь.
– Господи! Кого это несет?
– Ты кого-нибудь ждешь?
– Нет. Может, они сами уйдут… – Но стук становился все громче. – К черту. Слушай, стой, где стоишь. Дыши только по необходимости, но не двигайся. – Бо стиснул ее плечи. – О боже, ты только посмотри на себя. Я мог бы просто… Ладно, жди здесь и не двигайся, я сейчас вернусь и займу свое место, только пойду и убью того, кто там колотится в дверь. Это займет всего минуту.
– У меня есть пистолет, – предложила Рина.
Его смех прозвучал несколько натянуто.
– Спасибо, я справлюсь голыми руками. Главное, не исчезай. Ничего не делай. Оставайся здесь.
Рина улыбнулась ему вслед. У него действительно здорово получалось. По правде говоря, он был просто исключителен. Мужчина, который умеет так целоваться… Она уже знала, что работать руками он тоже умеет… У него есть все данные, чтобы стать потрясающим любовником. Но теперь, когда у нее появилась минутка, чтобы немного остыть, она поняла, что в его предложении подняться наверх было здравое зерно.
Тряхнув волосами, Рина вышла из кухни. Ей хотелось взглянуть, удалось ли ему избавиться от досадной помехи.
Она обнаружила его на пороге, обнимающим хорошенькую рыженькую женщину – ту самую, которую Рина видела на похоронах. Женщина спрятала голову у него на плече, ее тело сотрясалось от рыданий.
– Мне так плохо, Бо. Я даже не думала, что мне будет так плохо. Я не знаю, что делать.
– Все хорошо. Входи. Дай мне закрыть дверь.
– Это глупо. Я глупая, но ничего поделать не могу.
– Ты не глупая. Давай, Мэнди, просто… – Он умолк, заметив Рину, и она увидела, как на его лице сменились удивление, смущение, вина, отрицание. – Гм… Н-да.
По лицу Мэнди текли слезы, пока она смотрела на Рину. Потом она отодвинулась от Бо. Залилась краской, и ее лицо стало одного цвета с волосами.
– О боже, извините! Мне так жаль… Я не думала, что у тебя кто-то есть. Господи, какая же я идиотка. Извините, я ухожу.
– Все в порядке. Это я как раз собиралась уходить.
– Нет, я уйду. Боже! – Мэнди обеими руками вытерла залитые слезами щеки. – Считайте, что меня здесь не было. Того, что осталось от моего самоуважения, здесь точно не было.
– Не стоит беспокоиться. Я просто осматривала дом. Я живу рядом. Рина Хейл.
– Я Мэнди… Рина? – переспросила Мэнди. – Я вас знаю. – Она всхлипнула, вытерла слезы. – То есть не то чтобы… Я была в колледже вместе с вами. Я была соседкой Джоша Болтона, он жил как раз надо мной. Однажды я вас видела, всего на минутку, перед тем как он… – Ее голос затих, лицо сморщилось. – О боже, что я такое несу?
– Вы знали Джоша?
– Ну да. Да. – Мэнди прижала пальцы к губам и покачнулась. – Этот паршивый мир до ужаса тесен, не правда ли?
– Иногда бывает. Мне действительно пора уходить.
– Мэнди, дай мне минутку, – начал Бо, но Рина покачала головой и выскользнула за дверь.
– Все нормально. Потом продолжим.
Она стремительно пробежала к своему дому под непрекращающимся дождем и скрылась у себя.
– Бо, мне ужасно жаль, – снова всхлипнула Мэнди. – Мне следовало позвонить. Мне надо было остаться дома и напиться до бессознательного состояния. Иди за ней.
Но Бо знал, что настроение пропало. Он видел, как изменилось лицо Рины при упоминании имени Джоша Болтона. Он прочел в этом лице нечто большее, чем просто удивление. Он увидел горечь утраты.
– Все нормально. Давай сядем.
Может, день выдался такой, или, может, все дело было в вине или в дожде, но Рина наполнила ванну, налила себе еще один бокал вина и опустилась в воду. И заплакала. Все ее тело исходило болью и слезами, и когда она выплакала их все до дна, Рина почувствовала себя онемевшей. Ее лихорадило.
Она вытерлась досуха, натянула тонкие фланелевые брючки и футболку, а затем спустилась вниз, чтобы приготовить себе что-нибудь поесть.
Кухня показалась ей безликой. «Одиночество, – подумала Рина, – вот оно, одиночество». У нее внутри все было пусто от одиночества.
То ли от вина, то ли от дождя, а может, и от слез у нее началась головная боль. Понимая, что готовить сейчас она не в силах, Рина вытащила из морозильника один из полуфабрикатов своей матери. Это оказался минестроне.
[34]
Оставив его разогреваться на плите, Рина налила себе еще вина.
Удивительно, как боль умеет возвращаться через годы, словно их и не было, и рвать из тебя душу. Рина редко вспоминала Джоша, а когда все-таки вспоминала, у нее сжималось сердце, но не было такой пронизывающей боли. Обычно она вспоминала мальчика, которому так и не суждено было стать мужчиной, с грустью, с горьковато-сладким сожалением.
