Фрэн замечательно умеет вызвать людей на разговор. Напевая себе под нос вместе с Тони Беннеттом, Рина вынесла тарелки на подносе, чтобы самой обслужить посетителей.
– Итак, твоя сестра – замужняя женщина.
– Совершенно верно, миссис Джамбриско.
Женщина кивнула и бросила взгляд на мужа, который уже углубился в ризотто.
– Заарканила богатого, как я слыхала. Влюбиться можно в богатого с такой же легкостью, как и в бедного.
– Возможно.
Сама Рина хотела бы знать, каково это – влюбиться в кого бы то ни было. Может, она уже влюблена в Джоша, только сама еще не об этом не знает.
– Помни одно. – Миссис Джамбриско многозначительно махнула вилкой. – Может, сейчас мальчишки вьются вокруг твоих сестер, но придет и твой черед. Этот твой деверь… У него брат есть?
– Да. Он женат, один ребенок уже есть, ждет второго.
– Ну, может, двоюродный?
– Не беспокойтесь, миссис Джамбриско! – крикнул Сандер из кухни. – У Катарины есть дружок. – Он послал ей воздушный поцелуй. – Он сегодня придет к нам на ужин, чтобы папа устроил ему допрос по всей форме.
– Это уж как положено. Итальянский мальчик?
– Нет. И он приедет на ужин есть цыпленка, – крикнула Рина в ответ Сандеру, – а не для того, чтобы его поджаривали на допросе! Приятного вам аппетита.
По пути назад в кухню она бросила на Сандера убийственный взгляд, хотя втайне ей было приятно, что у нее есть дружок и брат ее поддразнивает.
Она засекла время, поставила варить «перышки» и как раз подавала спагетти со смешанным гарниром, когда в ресторан влетела Джина.
– Рина!
– Желаете что-нибудь еще? – Рина схватила кувшин с водой, наполнила стаканы. – У нас сегодня есть крем-сабайон на десерт, мама сама готовила. Оставьте для него местечко.
– Катарина! – Джина схватила ее за руку и потащила прочь от стола.
– О господи, в чем дело? Я через полчаса освобожусь.
– Ты ничего не знаешь?
– Чего я не знаю? – Джина больно стискивала ее руку, глаза у нее были заплаканные, и до Рины наконец стало доходить, что случилось что-то неладное. – Что произошло? Что-то не так? Твоя бабушка?..
– Нет. О боже, нет. Это Джош. О, Рина, это Джош!
– Что случилось? – Ее пальцы онемели на ручке кувшина. – Что-то случилось?
– Был пожар в его квартире. В его квартире, Рина… Давай уйдем в кухню.
– Говори толком. – Рина вырвала руку у Джины, и вода, выплеснувшись из кувшина, окатила холодом ее руку. – Он пострадал? Он в больнице?
– Он… Господи, спаси и помилуй нас! Рина, они не успели добраться до него вовремя. Он погиб.
– Нет. Этого не может быть! – Стены поплыли у нее перед глазами, закружились хороводом красочные мамины рисунки, скатерти в красно-белую клеточку. Дин Мартин распевал «Volare»
[24]
своим бархатистым баритоном. – Этого не может быть! Ты что, с ума сошла? Как ты можешь говорить такие вещи?
– Это был несчастный случай. Это ужасно! – Слезы покатились по щекам Джины. – Рина! О, Рина!
– Это какая-то ошибка. Сейчас я ему позвоню, сама увидишь. Я ему позвоню сию же минуту.
Но когда она повернулась, перед ней оказался Сандер. От него пахло мукой, как от папы. Его руки сжали ее в объятиях.
– Идем, идем в кухню. Мия, позови Пита, скажи, что он нужен нам здесь.
– Нет, пусти. Я должна позвонить.
– Иди сюда и сядь. – Он выхватил у нее кувшин, пока она его не выронила, и сунул его Мии.
– Он приедет на ужин. Может, он уже выехал. Пробки… – Рина начала дрожать всем телом. Сандер втянул ее в разделочную.
– Сядь. Делай, что я говорю. Джина, ты уверена? Ошибки нет?
– Мне сказала Джен. Она… Ее подруга живет в одном доме с Джошем. В одном коридоре. Ее отвезли в больницу. – Джина отерла слезы тыльной стороной руки. – С ней все будет в порядке, но ее пришлось отвезти в больницу. Джош… Это началось в его квартире, так они сказали. Они не могли до него добраться до того… И в новостях это тоже было. Моя мама слышала в новостях. – Джина села на пол у ног Рины, положила голову ей на колени. – Прости. Мне так жаль!
– Когда? – Рина смотрела прямо перед собой и ничего не видела. Ничего, кроме серого дыма. – Когда это случилось?
– Я точно не знаю. Вчера вечером.
– Мне надо домой.
– Я тебя провожу через минуту. Держи, – Сандер протянул ей стакан воды. – Выпей.
Рина взяла стакан и посмотрела на него.
– Как? Они сказали, как начался пожар?
– Они думают, что он курил в постели и заснул.
– Нет, это неправильно. Он не курит. Тут что-то не так.
– Давай мы позже в этом разберемся. Джина, позвони нашей матери, и… Ты не могла бы здесь подождать, пока Пит не придет? Пошли домой, Рина. Выйдем через черный ход.
– Он не курит! Может, это был не он. Они ошиблись. Приняли его за другого.
– Мы это узнаем. Мы позвоним Джону. Когда вернемся домой, – сказал Сандер, поднимая ее со стула.
Рина слепо окунулась в солнечный свет и июньскую жару. Каким-то непостижимым образом она двинулась вперед, не чувствуя ног.
Завернув за угол, она услышала голоса детей. Они играли, перекрикивая друг друга. Дети всегда так делают. И радиоприемники в машинах были включены на полную мощность, музыка разносилась по округе, пока они катили мимо. А в ухо ей что-то шептал голос брата.
Ей никогда не забыть, как Сандер провожал ее домой. Они оба так и не сняли рабочих фартуков. Яркое солнце резало ей глаза, а брат продолжал крепко обнимать ее за талию. Маленькие девочки играли в классики на тротуаре, еще одна сидела на ступенях крыльца и что-то упорно втолковывала своей кукле Барби.
Из открытого окна лились звуки оперы. Рина узнала «Аиду», и ей захотелось плакать. Но она не заплакала. Вот Джина – да, Джина лила слезы ручьями, а глаза Рины оставались сухими.
А потом появилась мама, она выбежала из дома, оставив дверь открытой настежь, и бросилась к ней, как уже было однажды в детстве, когда она упала с велосипеда и вывихнула запястье.
И когда мамины руки обвились вокруг нее крепко-крепко, все вдруг стало реальным. Стоя на тротуаре в объятиях матери и брата, Рина разразилась слезами.
Ее уложили в постель, мама осталась с ней, пережидая новый приступ слез. И была на месте, когда Рина очнулась от неглубокого и беспокойного сна, наградившего ее головной болью.
– Джон звонил? Он приходил?
– Пока нет. – Бьянка погладила волосы Рины. – Он сказал, что это потребует времени.
