Много дел, повторил он себе, у него еще много дел. Ему многое нужно успеть, прежде чем он сам шагнет в огонь и положит конец всему.
Когда он покончит с Мингером, настанет время выходить на главную цель. Ночь еще только наступает.
Но Джоуи заглянул во все комнаты, обыскал каждую и не нашел своей жертвы.
Его палец дрожал на спусковом крючке, рука тряслась от напряжения, пока он пытался сдержать себя и не выстрелить по пустой постели.
Значит, старик пошел посмотреть, как горит эта сука, подстилка полицейская, вот что он сделал. Что ж, люди любят смотреть. Рина небось позвонила ему в слезах, и он пошел подержать ее за ручку.
Интересно, сколько раз старый хрен ее трахал за эти годы.
Ничего, он может немного подождать. Да, ночь еще молода, он может уделить этому еще немного времени. Достанет сукина сына, когда тот вернется домой. Он будет ждать тихо-тихо, как кот у мышиной норки. А время ожидания он использует с толком и все подготовит.
Дым еще висел в комнате, ее сапоги хлюпали по мокрому ковру в спальне, пока Рина смотрела на останки Деборы Умберио.
Промокшие, насквозь обугленные остатки матраца сказали ей все.
– Она сгорела прямо там, где лежала, – заметил О'Доннелл. – Вместе с матрацем.
Петерсон, судмедэксперт в рубашке с короткими рукавами и брюках цвета хаки, ждал, пока Рина делала снимки цифровой камерой.
– Может, она была уже мертва к тому времени, как он поджег комнату. Или без сознания. Я дам вам знать, что мы обнаружим. Мы сию же минуту этим займемся.
– Она не была мертва или без сознания. – Рина опустила камеру. – Он наверняка хотел, чтобы она была жива и все сознавала. Он хотел, чтобы она знала, что ее ждет. Чтобы она прочувствовала. Его это возбуждает. Сначала он ее пытал, мучил. Ему это необходимо. Он хотел, чтобы она страдала. – Рина перевела дух. – Поскольку она была женщиной, он наверняка позабавился с ней. Это делает его более значительным в собственных глазах, дает почувствовать себя мужчиной. У него в прошлом уже были случаи сексуального насилия. Я думаю, он ее изнасиловал.
– Есть следы чего-то похожего на ткань у нее во рту, – объявил Петерсон, ниже наклоняясь над телом. – Значит, во рту у нее был кляп.
– Она открыла ему дверь. – «Как Джош», – подумала Рина. – Почему? Она – сколько? – тридцать лет была женой копа, и она открывает дверь незнакомому человеку. Он кем-то прикинулся. Может, разносчиком или монтером. Кто-то должен был его видеть, когда он входил в здание. Опрос должен что-нибудь выявить. Что-нибудь или кого-нибудь.
– Сейчас начнем разбирать по слоям, – сказал ей О'Доннелл.
– Тут и так видно, что он сделал, – возразила Рина. – Использовал горючее, проложил фитили к кровати и по всей комнате, построил дымоходы, чтоб жарче горело. Ему не нужна была вторая точка возгорания в кухне, чтобы ее убить. Это было предназначено для нас. Для пожарных, которые приехали на вызов. Почему бы не убрать парочку пожарных заодно?
Она осторожно обошла груды строительного мусора и заглянула в кухню. Из стены торчала крышка кастрюли. С нее, как и с уцелевших обломков потолка, капала черная жижа. От стены, выходившей на улицу, почти ничего не осталось. Некоторые из обугленных кухонных шкафов были без дверец. Рина вошла, присела на корточки и, светя себе фонариком, стала рассматривать повреждения сквозь лупу.
– Эти дверцы не сгорели, их не оторвало взрывом, О'Доннелл. Он их отвинтил и использовал для дымоходов. Ну, и как горючее. Он изобретателен. – Рина, хмурясь, оглянулась на партнера. – Но разве он пришел бы с пустыми руками, в надежде, что у нее найдется все, что ему нужно для работы? Ему нужна была веревка, что-то быстровоспламеняющееся по его выбору, спички, а может, и оружие. Значит, сумка, портфель рюкзак. Что-то в этом роде.
Она выпрямилась и вытащила из кармана подавший голос телефон.
– Это Джон, – сказала она О'Доннеллу.
– Валяй. Я дам отмашку экспертам, пусть начинают работать.
Они разбили помещение на квадраты, начали съемку.
– Пасторелли при смерти. – Рина потерла переносицу. – Рак поджелудочной железы. Он сказал Джону, что не видел Джоуи пару месяцев и что Джоуи должен прислать ему денег. И еще он говорил что-то насчет скорой поездки в Италию.
– Вот почему сынок так заторопился.
– Его отец умирает. Он не может оставить эту смерть не воспетой. Но это еще не все. Насколько понял Джон из этого разговора, старший, возможно, убедил младшего, что его ждет такой же конец. Джоуи хочет, чтоб я знала, кто все это делает, кто меня достает, потому что для него это жертвоприношение отцу и, господи, может быть, своего рода миссия самоубийцы. Он так и остался мальчишкой, бегущим за полицейской машиной, которая увозит его отца.
– Значит, он решил, что, если они выживут, он сумеет переправиться с отцом за границу, когда выполнит здесь свою миссию? Отомстить, расквитаться, или как там он это называет, а потом сбежать в Италию?
– Только не сбежать. Он не называет это бегством. Бегство в его представлении – это слабость. – Рина потерла усталые глаза. – Он думает, что ему все сойдет с рук. Это совсем другое дело. Купаться в роскоши где-то далеко отсюда – все то время, которое, как он полагает, им осталось, – показывая нос нам, оставшимся здесь. В декабре прошлого года он взял большие деньги. Мог использовать часть этих денег на покупку фальшивых паспортов, транспорта, дома за океаном. Возможно, у него там есть друзья или связи. Пасторелли сказал, в Северной Италии, в горах. Мы можем начать над этим работать. Хотя забраться так далеко ему не удастся. – Она оглядела все еще курящиеся развалины. – Я не дам ему забраться так далеко.
– Джон собирается остаться в Нью-Йорке, понаблюдать за Пасторелли?
– Нет, он считает, там больше нечего ловить. Он едет домой. Я настаивала, чтобы он взял комнату в мотеле и не пытался проделать весь обратный путь в один прием. Судя по голосу, он совсем выбился из сил.
Джоуи ждал до полуночи, а потом подумал: какого хрена? Можно достать старого ублюдка и потом. Оставить ему приятный сюрприз, а изъять его из обращения можно в другой раз.
Он видел, как полицейские подъехали к парадному и черному ходу, видел, как они отъехали. Проверяют, все ли спокойно, проводят осмотр местности. Может, оно и к лучшему. Надо проделать здесь кое-какую работу и двигаться дальше.
Джоуи уже подготовил спальню – ту, в которой нашел одежду в шкафу. Кое-что из одежды он использовал, чтобы сделать фитили. Набивку матраца тоже – он уже стал думать о ней как о своей торговой марке. Вощеную бумагу, метиловый спирт. Почему бы и не поставить подпись под картиной?
Было бы здорово распространиться по всему дому, но Джоуи решил, что быстрее и проще – причем с тем же успехом! – сосредоточиться на одной комнате.
Он нашел семейные фотографии, выломал их из рамок и разбросал по полу. С реальной семьей он разберется позже. Ты забрал мою семью, я заберу твою.
