Плавание действительно выдалось спокойным, без всяких накладок. Когда Эйлин начала рассказывать о событиях седьмого мая, Джек представил их себе во всех деталях. Солнечный весенний день, огромный лайнер величественно скользит по морю, на палубе собрались пассажиры и любуются побережьем Ирландии.
А потом к правому борту «Лузитании» устремляется тонкий пенный след торпеды. Первый взрыв под капитанским мостиком. Потрясение, смятение. Ужас. И тут же второй взрыв, ближе к носу. Катастрофа, свалившаяся на невинных пассажиров и моряков как снег на голову; паника среди беспомощных людей. Двадцать минут трусости и героизма, спасения и гибели.
– Из смерти и трагедии, – говорила Эйлин, – рождались жизнь и надежда. Мой прадед тоже плыл на «Лузитании», но слава богу, спасся. Его доставили в Коб и поручили заботам красивой девушки, которая впоследствии стала его женой. Он осел в Кобе, тогда называвшемся Куинстауном. Именно поэтому я и рассказываю вам о том страшном дне. Оплакивая мертвых, мы учимся радоваться жизни и уважать перст судьбы…
«Интересно», – подумал Джек. Всю оставшуюся часть экскурсии он не сводил глаз с Ребекки. Она отвечала на вопросы, шутила с пассажирами, предлагала детям постоять за штурвалом. Для нее это должно было быть привычным делом, даже скучным. Но у Ребекки все получалось свежо и весело.
«Еще один дар, – подумал Джек. – Похоже, у Салливанов их было множество».
Он и сам задал пару вопросов, желая напомнить Ребекке о своем существовании. Когда кораблик снова пришвартовался к причалу, Бардетт решил, что не напрасно потратил деньги. Ребекка помогла пассажирам сойти на берег и сфотографировалась с ними на прощанье. Удостоверившись, что он последний, Джек сказал:
– Великолепная была экскурсия.
– Я рада, что вам понравилось.
– У вашей матери настоящий талант рассказчика.
– Да. – Довольная Ребекка повернула кепку козырьком назад. – Ма пишет тексты для путеводителей и рекламных объявлений.
– Вам предстоит еще одно плавание?
– Нет. Теперь завтра.
– Я собирался сходить на кладбище. Мне может понадобиться гид.
– Для этого, не нужен гид, мистер Бардетт. Там есть указатели, на которых все изложено.
– Вы знаете больше, чем любой указатель. К тому же я люблю компанию.
Ребекка поджала губы и смерила его взглядом.
– Так вам нужен гид или компания? – уточнила она.
– Если вы пойдете со мной, у меня будет и то и другое. Ребекка засмеялась:
– Ладно, я пойду с вами. Но сначала нам нужно кое-что купить.
Она купила цветы. Их было так много, что Джеку пришлось помочь ей нести букеты. Ребекка казалась хрупкой, но взбиралась на холмы без всяких усилий и прошла четыре километра без [намека на усталость.
– Поскольку вы ухаживаете за мной, мистер Бардетт…
– Просто Джек.
– Поскольку вы ухаживаете за мной, Джек, я делаю вывод, что вы не женаты.
– Я не женат. Судя по вопросу, это имеет для вас значение.
– Да, конечно. Я не флиртую с женатыми мужчинами. – Ребекка вскинула голову и всмотрелась в его лицо. – И с незнакомыми тоже, но для вас делаю исключение, потому что вы мне понравились.
– А вы мне.
– Я почувствовала это, потому что вы всю экскурсию не сводили с меня глаз. Откуда у вас этот шрам? – спросила она и прикоснулась пальцем к уголку собственного рта.
– Результат ссоры.
– У вас их много?
– Шрамов или ссор? Она звонко рассмеялась:
– Ссор, которые кончаются шрамами.
– Не слишком.
– Чем вы занимаетесь в Америке?
– Руковожу охранным бюро.
– Серьезно? Приставляете к людям телохранителей?
– В том числе. Но наше главное направление – электронные системы сигнализации.
– Я люблю электронику. – Когда Джек посмотрел на нее сверху вниз, Ребекка прищурилась. – Не смотрите на меня так. Если я женщина, это еще не значит, что я не разбираюсь в технике. Вы устанавливаете охранные системы только в частных домах или в банках и музеях тоже?
– И в тех и в других. Причем по всему миру. – Обычно Джек не хвастался своей компанией, но тут изменил собственному правилу. И с досадой понял, что ведет себя как школьник. – Кстати, весьма успешно. За двенадцать лет мы создали двадцать зарубежных филиалов. Дайте мне еще пять лет, и название «Бардетт» станет таким же синонимом охранной системы, как «Клинекс» – бумажных салфеток.
Ребекка сочла это не хвастовством, а законной гордостью. Она уважала людей, которые имели основания гордиться собой.
– Приятно иметь собственное дело. Конечно, наш семейный бизнес не такой крупный, но нам он подходит.
– Семейный бизнес? – повторил Джек, наконец вспомнив, зачем он сюда прибыл.
– Да. Мы всегда зарабатывали себе на жизнь морем – сначала это была рыбная ловля, а потом морские экскурсии. Несколько лет назад отец умер, и нам пришлось нелегко. Но, как любит говорить моя мать, нужно искать в плохом хорошее. У нас была страховка, сильные спины и хорошие мозги. Туризм помог поднять экономику Ирландии. Это можно было как-то использовать.
– И вы начали устраивать экскурсии вдоль берега.
– Верно. Наше первое судно хорошо окупало себя. Но если бы мы вложили в этот бизнес деньги и купили еще два, было бы намного лучше. Я провела соответствующие расчеты, прикинула затраты, прибыль и все прочее. Так что теперь у «Салливан Туре» три экскурсионных судна и одно рыболовное. Но мне кажется, что пришло время освоить новое направление. Пешеходные экскурсии по городу и кладбищу, где похоронены погибшие на «Лузитании».
– Вы отвечаете за финансовую сторону? – поинтересовался Джек.
– Ну, Мал занимается рекламой, привлечением клиентов, переговорами. На это он мастер. Гедеон ведет счета, потому что мы попросили его взять на себя бухгалтерию, но сам он предпочитает заниматься обслуживанием и ремонтом. Моя мать ведет делопроизводство и не дает нам убивать друг друга. А что касается меня, то я в основном подаю идеи.
Она помолчала, а потом кивнула в сторону кладбища:
– Не хотите немного побродить там? На братских могилах стоят три известняковые плиты с бронзовыми табличками. Кроме того, есть еще двадцать восемь индивидуальных могил тех, кто умер позже.
– Это для них?
– Нет, – ответила Ребекка, забирая у него букеты, – это для моей покойной родни.
ГЛАВА 13
Кладбище было разбито на холме, окруженном зелеными аллеями. Памятники обросли лишайником; некоторые были такими старыми, что ветер и дождь не оставили на них надписей. Одни стояли прямо, другие покосились, как пьяные.
