– Зато всегда найдётся, где и с кем посидеть. Dios! Боже! – покачала головой Мариса. – Валлийцы варят прекрасное пиво, но и выпить не прочь!
– Я бы хотела зайти в церковь, – задумчиво проговорила Винни.
«Где ещё здесь встретишь хоть кого-то? – подумала Винни. – Уж точно не на улице. Какой-то город-призрак!»
– Я с тобой, – быстро сказала Сесилия. – Всегда любила историю!
Выдумщица! В школе Сесилия вечно жаловалась на историка и его скучные уроки.
– Fantastico! Великолепно! Я тоже люблю старинные церкви, хоть их и не вижу, – улыбнулась Мариса. – Мне нравится сама атмосфера. Иногда старые стены со мной разговаривают.
– Тогда, если вы не против, мы с Генри пока зайдём за хлебом, – предложил Хьюго, объехав круговую развязку и останавливаясь возле «Единственной и неповторимой» булочной.
– Купите, пожалуйста, валлийских пирогов – их, кажется, только что испекли, – попросила Сесилия. – Завтрак был великолепный, только мне скоро захочется чего-нибудь сладкого к чаю!
– Неужели сегодня в продаже валлийские пироги? – изумилась Мариса. – У меня они получаются неважно. И прихватите побольше бисквитных пирожных, особенно если они ещё тёплые.
Церковная дверь открылась с почтительным скрипом, однако представшая перед девочками картина ничуть не располагала к благоговению. Длинные деревянные скамьи убрали, не было ни алтаря, ни свечей, ни старинных картин. Справа вдоль стены тянулась барная стойка. С потолка на металлических креплениях свисали три чёрно-белых телевизора, и все транслировали один и тот же матч – давнюю игру в регби. Оглушительная музыка эхом отдавалась от стен, скрипели волынки, и били барабаны.
– Валлийская народная музыка! – крикнула Мариса девочкам. Нащупывая длинной тростью проход между столами и стульями, она уверенно шла вперёд.
– Вот повезло! – крикнула в ответ Сесилия.
Винни догадалась, что сестра говорит не о музыке, а о старике, единственном посетителе паба. Он сидел у стойки бара и мрачно смотрел в полупустую стеклянную кружку.
– «Недоросль», – беззвучно, одними губами сказала Сесилия, и Винни кивнула.
Они вовсе не собирались рассказывать Марисе о предстоящем эксперименте – но удастся ли им угостить старика осколком леденца с радужной полоской так, чтобы Мариса ничего не заметила?
Мариса шла по бывшей церкви не останавливаясь.
– Куда это она? – шёпотом спросила Винни сестру.
– Откуда мне знать? – пожала та плечами. – Наверное, разговаривает со старыми стенами.
Винни глупо хихикнула. Ей явно было не по себе. Положить бы за щёку леденец «Я лучше всех, и мне это известно», но… слишком поздно.
– Начинаем, – скомандовала Сесилия. – Отвлеки его, а я подброшу леденец ему в кружку.
– А вдруг леденец не растворится?
– Он совсем маленький и быстро растает.
– Но… разве так можно? – Винни вдруг замерла на месте. – Подбрасывать что-то в напиток?
– А давай спросим этого старика, желает ли он вернуть молодость, и если он ответит «да», то всё в порядке.
– Ты уверена?
– Ну конечно он захочет! К тому же большинство конфет действуют совсем недолго, всего несколько минут. Может, полчаса…
– А иногда вечно! Как у Овейна. Помнишь, о чём рассказывал вчера Хьюго?
– Ну, если старик помолодеет навсегда, вряд ли он станет жаловаться!
Винни вытащила из кармана завёрнутый в бумажку от жвачки кусочек леденца. А вдруг этот седой и дряхлый мужчина – он, наверное, старше дедушки Герберта – сейчас как подпрыгнет и начнёт плясать как сумасшедший? Винни глубоко вдохнула.
– Простите, здесь есть официанты? – громко спросила она старика, пытаясь заглушить музыку.
– Что?!
Похоже, ответ «нет»: за барной стойкой никого не было.
– Скажите, пожалуйста, вы знаете, кто такие недоросли? – спросила Сесилия, подходя к старику с другой стороны и незаметно принимая от Винни леденец.
– ЧТО? – Он приложил руки к ушам, пытаясь расслышать. – Недоросль? Подросток? – Старик улыбнулся, открыв ряд ровных, явно искусственных, зубов. – Ну да, знаю! Это когда ты совсем молодой, как поросль зелёная! Не старый и усталый, а молодой и весёлый!
– Хотите снова стать молодым и весёлым? – спросила Винни и посмотрела на Сесилию. Бокал старика стоял прямо перед сестрой.
– Милое дитя! – скрипучим голосом ответил старик. – Это всё мечты! Хочу, чтобы вы знали: я ни о чём не жалею! Я прожил прекрасную жизнь. Обо мне слагали легенды! Позвольте представиться: Барри Джонатан, или просто Быстрый. Так меня прозвали, потому что я бегал быстрее всех в нашей команде регбистов.
– Неужели? Жаль, не слышали о вас раньше.
– Ничего удивительного: я играл давно, вас ещё и на свете не было. Тогда я был молодым и бесстрашным, как сегодня мои правнуки.
– А если вы помолодеете, то снова станете играть в регби и бегать по полю быстрее всех? – Винни кивнула на экран телевизора, где как раз тридцать четыре перепачканных в грязи игрока в безумном порыве падали друг на друга, образуя куча-мала.
– Конечно! Сразу выйду на поле, не теряя ни минуты!
«Ну вот, он согласен!» – одними глазами сказала Винни Сесилия. «Хорошо, когда понимаешь сестру без слов! – подумала Винни. – И когда между нами не стоит какой-нибудь Робин». Она улыбнулась, но сердце у неё забилось быстрее.
– Смотрите сами, – старик кивнул на экраны, – сейчас показывают все мои пятьдесят пять лучших игр, самые впечатляющие моменты. Это финал 1969 года, Уэльс против Англии. Мы тогда одержали сокрушительную победу!
– Вот это да! – ахнула Сесилия.
По преувеличенно любезному выражению её лица, Винни догадалась, что леденец уже в бокале бывшего профессионального регбиста.
– А если кому придёт в голову перечитать статьи обо мне в спортивных журналах – целой жизни не хватит!
– Потрясающе! – выдохнула Сесилия. Она незаметно качнула кружку, чтобы лакричный леденец растворялся поскорее. – Вот ваш напиток! Будьте здоровы!
– И вам здоровья, милые дети! А вы здесь какими судьбами? Закажете что-нибудь? Кока-колы? – Старик отодвинул стакан и хотел было встать со стула, но сёстры его остановили:
– Спасибо, не нужно. – Винни придержала его за локоть. – Разве кроме вас некому подать напитки?
– Теперь я здесь хозяин, это моё заведение.
– Правда? – Девочки переглянулись.
– Ну да! Просто мне нравится сидеть по эту сторону барной стойки, на местах для посетителей! Всё равно никто не заходит, чтобы пропустить со мной стаканчик-другой. – Старик улыбнулся, и по его морщинистому лицу пробежала тень. – Я свой самый лучший гость!
