На этот раз он достигнет цели. У него есть всё необходимое, и он, в конце концов, взрослый! Он обязательно завершит свою миссию с оглушительным успехом. Слишком многое поставлено на карту, а возможность представилась уникальная!
А потом… Он сделает великие открытия и возвестит о начале другой эпохи – нового времени, его времени!
Глава 18,
в которой некоторые неосмотрительные дети едва не оказываются взаперти
– Что мы делаем сегодня? – едва проснувшись и вскакивая в кровати, спросил Генри. – И откуда этот треск и грохот?
– Осторожно, не упади! – воскликнула Сесилия.
Сонная Винни ошарашенно моргала, пытаясь понять, что происходит. Генри же без лишних слов свесил ноги через высокий бортик кровати и, нащупав ступнями стул, спрыгнул на него. И сразу же бросился к единственному выходящему на пляж узкому окну.
– Дедушка стоит на лестнице. И Белоснежка с ним, – объявил он. – Потому что Белоснежка высокая. Она держит вывеску.
– Какую вывеску? Ту, на которой сказано про королевского поставщика и лакричных мишек? – зевнула Сесилия.
– Они поднимают её над окном, – продолжал комментировать происходящее Генри.
– Значит, серьёзно настроены открыть магазин. – Сесилия потёрла глаза. Её рыжеватые волосы торчали во все стороны. – Но зачем?
– Ничего не понимаю. – Винни медленно слезла с кровати. – Городок – идеальные декорации к фильму ужасов, а те немногие дороги, что проходят мимо, уставлены знаками вроде «Опасность» и «Частное владение», да ещё и с предупреждением о камнепадах! Страх и ужас!
– Мне кажется, что ни бабушка, ни дедушка вовсе не мечтают видеть здесь ни отдыхающих, ни покупателей, – предположила Сесилия. – Ни приезжих, ни «болтунов», как дедушка называет местных жителей. Кстати, я так и не видела почтальона, который приносит эти кипы газет.
Винни надела тапочки и подошла к окну, у которого стоял Генри.
– Надеюсь, нас не отправят на весь день в магазин – вытирать пыль и раскладывать леденцы по полкам. Я бы с большей радостью пошла во флигель – я придумала кое-что новенькое!
– Ура! Новые лакричные волшебные монетки! – воскликнул Генри и плюхнулся на крутящийся табурет.
Винни ласково обняла брата. Какой он всё-таки милый ребёнок!
– Нам нужны конфеты «Терпение» и «Всё будет хорошо!» – для тех, кому не хватает веры в себя. И ещё, возможно, «Любопытство». Например, для тех, кого совершенно не интересует какой-нибудь школьный предмет.
– Здорово! – кивнула Сесилия и потянулась. – Например, учитель математики говорит: «Итак, с сегодняшнего дня мы будем изучать теорию вероятностей!» И ты думаешь: «Ну вот! Какая скука!» А потом берёшь круглую лакричную конфетку – и вот тебя уже захлёстывает любопытство, ты жить не можешь без этой теории и получаешь отличную оценку на экзамене!
– Понятно, – кивнул Генри. – Только слово «скука» говорить нельзя. И я не умею даже считать.
Винни улыбнулась:
– Ты всему научишься.
– У нас уже есть конфеты «Честолюбие», не забыли? – напомнила Сесилия.
– Так дай одну штучку Генри, Сеси! – предложила Винни. – Слушай, Генри, а какую волшебную конфету хотел бы попробовать ты?
– Я? Я бы хотел такую, которая сделает так, что я захочу играть в песочнице, хотя на самом деле я совсем не люблю играть в детском саду в песочнице, – с отвращением скривился он.
– Неужели в саду так плохо? – сочувственно спросила брата Сесилия.
– Да.
– Так расскажи маме и папе – и тебе больше не придётся туда ходить.
– Или мы придумаем леденцы для твоих воспитателей, чтобы они тебя не обижали! – предложила Винни. – Давайте скажем дедушке, что хотим утром поработать во флигеле, потому что вчера не смогли нарезать лакричные леденцы…
– …из-за того, что произошёл тот несчастный случай, – закончила за сестру Сесилия. – Кстати, во второй половине дня нас опять ждёт Робин! И меня вчера совсем не смутил его ломающийся голос. Он же не будет ломаться всю жизнь, правда?
– «Правда?» – умильно улыбаясь, повторил за сестрой Генри, точно скопировав интонацию. Все трое засмеялись.
– Если попроситься работать, взрослые не откажут, – заметила Сесилия.
– Ты была права! – с облегчением выпалила Винни, когда Нинетт и Мариса охотно согласились отпустить детей во флигель. – «У нас хватает готового товара, но если вы действительно хотите помочь…» – процитировала Винни слова Хьюго, стараясь говорить басом.
Генри весело захлопал в ладоши.
Три часа спустя перед ними лежало всего несколько разноцветных круглых конфет и довольно много прямоугольных тёмно-коричневых леденцов. Среди разноцветных конфет были и те, которые Винни собиралась сделать. В первую очередь она вырезала кругляшки «Я лучше всех, и мне это известно», а потом принялась за новые серии. И теперь у неё были потрясающие экземпляры под названием «Терпение», «Всё будет хорошо!» и «Неудержимое любопытство» лазорево-синего, зелёного, как мох, и приторно розового оттенков. Была и четвёртая кучка – молочно-белых кругляшков, которые Винни нарекла «Старый друг лучше новых двух».
– Старый друг?.. Что ты хотела этим сказать? – поинтересовалась Сесилия.
– Специально для случаев, когда подруга вдруг забывает о тебе ради новенькой ученицы. Или когда мама хочет выбросить твои любимые кроссовки, без которых ты просто умрёшь.
– Или для кошки, которая не хочет делать того, о чём её просят! – подхватил Генри. – Можно я дам одну конфету Кошке? Всего одну?
– Посмотрим, Генри!
В замке щёлкнул ключ.
– Скорее бери Генри и уходите, – скомандовала Сесилия. – Я всё спрячу! – Быстро стянув зелёный рабочий балахон, она разложила пакеты с разноцветными леденцами по карманам платья. – И ш-ш-ш! – напомнила она Генри. – Это только наш секрет!
– Хорошо! Ш-ш-ш-ш! – ответил он.
Винни взяла брата за руку и, выйдя с ним наружу, прошла мимо стоящего у двери Хьюго. После полутьмы флигеля яркий солнечный свет слепил глаза.
– Я сейчас! – крикнула им вслед Сесилия. – Только стол вытру!
– Ладно, – кивнул Хьюго. Окинув комнату быстрым взглядом, он вернулся в дом.
Винни привела Генри на кухню и вернулась в холл, чтобы дождаться сестру. Оставаться наедине с бабушкой не хотелось. Но прошло пять минут, а Сесилии всё не было, и Винни решила сбегать во флигель.
Сесилия, повернувшись к ней спиной, стояла на приставной лестнице. Что она делает? Открывает склянки с травами? И в эту секунду Сесилия оглянулась.
