– Я просто хотел бы знать, вы задали вопрос как ее друг или как ее агент. – Взяв бокал из рук Клер, он наблюдал за Анжи. – Потому что, если это вопрос ее агента, я должен быть поосторожнее. Так как я собираюсь купить ту скульптуру – «Костер», которая стоит у нее в гараже. – Он бросил взгляд на Клер. – Ты опять оставила ключи в машине, – сказал он и, вытащив их из кармана, бросил ей.
Потягивая вино, Анжи улыбнулась. – Мы обсудим это. А пока, скажите-ка, вы умеете разжигать угли?
ГЛАВА 14
Джейн Стоуки было все равно, что станется с фермой. Она покончила с ней. Она покончила и с Эммитсборо.
Двое ее мужей лежали на кладбище, оба отнятые у нее внезапно. Первого она любила безоглядно, со всей полнотой счастья. Бывали моменты, даже после столь долгих лет, когда она вспоминала о нем, тоскуя – направляясь ли в поле, где он пахал, поле, где он умер, или же поднимаясь по лестнице к их когда-то общему ложу.
Она вспоминала его молодым, полным жизни и красивым. Было время, когда красота занимала большое место в ее жизни, когда такие вещи, как цветы в саду или нарядное платье были полны значения и приносили радость.
Но Майка не было уже больше двадцати лет, а она стала старухой в пятьдесят лет.
Она не любила Биффа, здесь не было того чувства, когда колотится сердце и кружится голова. Но она нуждалась в нем. Она зависела от него. Боялась его. Потеря его была подобна ампутации. Больше некому было говорить ей, что делать, когда и как. Больше не для кого было готовить, убирать, не было по ночам теплого тела, дышащего рядом с ней.
В восемнадцать лет она оставила родительский дом и перешла в дом мужа, полная мечтаний, дурманящей любви и радужных надежд. Майк заботился о ней, расплачивался по счетам, принимал решения, беспокоился о делах. Она хозяйничала в доме, занималась садом и родила ребенка.
Этому ее учили. Это она знала.
Спустя шесть коротких месяцев после его смерти она отдала себя, свою ферму, свой дом Биффу. Еще до того он уже начал брать на себя решение больших и мелких проблем. Ей не пришлось ломать себе голову над банковскими счетами и бюджетом. Если, в отличие от ее жизни с Майком, здесь не было таких денег и такого покоя, то по крайней мере она снова была женой. Возможно Бифф не был добрым, но он находился рядом.
Теперь же, впервые в своей жизни, она осталась совершенно одна.
Одиночество давило, дом был такой огромный и пустой. Она чуть было не попросила Кэма пожить у нее, просто чтобы ощущать привычное мужское присутствие в доме. Но это было бы предательством по отношению к Биффу, который так долго управлял ее жизнью, что его смерть не повлияла бы на ее верность.
Кроме того, на каком-то этапе она потеряла своего сына, так же безвозвратно, как потеряла его отца. Ей было фудно определить, когда именно это случилось, да она давно и перестала пытаться это сделать. Он перестал быть ее сыном и превратился в беспокойного, непокорного, дерзкого чужака.
Из-за него она почувствовала себя виноватой, жалко виноватой, так быстро после смерти Майка выйдя замуж за Биффа. Он не сказал ни слова, ни одного слова, но то, как он осуждающе посмотрел на нее своими темными глазами, и нанесло тот вред.
Она остановилась, не дойдя до надворных построек, и опустила на землю коробки, которые несла. Ярко сияло солнце, блестела зеленая трава, которую скосят и уложат в брикеты уже посторонние люди. Маленький теленок бежал за своей мамашей, прося молока, но Джейн не замечала этого. В ее сознании фермы уже не было, как не было и связанных с нею надежд.
Когда-то она любила ее, как любила когда-то своего сына. Но эти чувства к земле и своему ребенку казались теперь столь далекими, как будто принадлежали другой женщине. Она знала, что Бифф жестко обходился с фермой, точно так же, как он жестко обходился с мальчиком и с ней самой.
«Им это было полезно», – напомнила она себе, снова поднимая картонные коробки. Майк ведь их избаловал. Она почувствовала, что ее глаза увлажнились, как это часто с ней случалось в эти дни, но она даже не дала себе труда смахнуть слезы. Некому было это видеть. Некому было беспокоиться.
Через несколько недель она сможет взять деньги, полученные от продажи фермы и уехать в штат Теннесси поближе к своей сестре. Она купит маленький домик. «И что будет там делать? – подумала она, оперевшись о стену сарая и зарыдав. – Боже милостивый, что она будет делать?»
Каждый день ее жизни был полон тяжелого и долгого труда, но она никогда не работала по найму. Она не разбиралась в таких вещах, как условный депозитный счет и доходы на капитал. Ее поражали и пугали люди, которых она иногда видела в передачах Опры или Донахью, говорящие о том, как они открывают самих себя, начинают новую жизнь, учатся справляться с горем.
Она не хотела быть свободной или умелой. Больше всего на свете она не хотела оставаться одной.
Когда рыдания прекратились, она вытерла лицо фартуком. Дни, наступившие после смерти Биффа, она заполняла нужными и ненужными хлопотами. Она уже подоила и покормила утром скот, собрала и вымыла яйца. Вычистила свой и без того чистый дом. Еще было далеко до полудня и впереди тянулся бесконечный день, а за ним еще одна бесконечная ночь.
Она решила начать с сараев. Большую часть инструментов и машин с фермы продадут на аукционе, но она хотела сначала разобраться в сараях, осмотреть и отобрать вещи, которые выгоднее будет продать напрямую. Ее пугала мысль остаться без достаточных денег, оказаться не только одинокой, но бедной и одинокой.
Бифф не застраховал свою жизнь. С какой стати тратить порядочные деньги на страховые премии? Она похоронила его в кредит. Умирай сейчас, плати позже. Пора было оплачивать взнос по закладной на ферму, а также кредит за сенокосилку, которую Бифф купил два года тому назад. Затем надо было платить за корма, за услуги по сбыту продукции, за трактор и за «кадиллак» Биффа. Этан Майерс из банка сказал, что они продлят ей срок оплаты до того времени, пока она не приведет свои дела в порядок, но мысль о долгах не давала ей уснуть по ночам.
Она не могла перенести сам позор – оказаться должником. Раньше она оправдывала весь этот взятый кредит тем, что должником был Бифф, это Бифф платил или был должен. Теперь же не было того, кто бы стоял между ней и реальностью жизни в долг.
Она не могла достаточно быстро продать ферму.
Она вынула ключи из кармана фартука. Бифф никогда не позволял ей входить в этот сарай. Она ни разу не задала ему вопроса об этом. Никогда не осмеливалась. Даже вставляя ключ в солидный висячий замок, она ощутила укол страха, как будто он мог вдруг появиться за ее спиной, крича и отталкивая ее. На ее верхней губе появилась маленькая струйка пота, когда замок поддался.
Закукарекал старый петух и она вздрогнула от неожиданности. Воздух внутри был слишком затхлым и слишком сладким. Как будто какое-то существо заползло внутрь и умерло там. Дыша раскрытым ртом, Джейн положила замок и ключи в карман фартука и подперла дверь камнем.
