Шелковый кляп приглушал тихие рыдания. Когда его ладонь легла на грудь и сжала ее, женщина застонала, бешено замотала головой, дернулась, пытаясь освободиться.
– Это тебе не поможет! Чем больше ты сопротивляешься, тем мне приятнее. Попробуй закричать. – Он снова сжал ее груди, затем наклонился и стал кусать их. – Кричи, черт побери. Кричи.
И она закричала. Хриплый, резкий звук обжег ее горло, но не смог вырваться наружу. Она в отчаянии боролась с кляпом – зубами, языком, губами, – и это только сильнее возбуждало его.
Он развел ее бедра, намеренно причиняя боль. И, насилуя ее, думал о Джо. Думал о длинных ногах Джо Эллен. О сексуальных губах и синих глазах Джо Эллен. Он думал о Джо Эллен, яростно вонзаясь в ее замену!
Оргазм был таким неистовым, таким мощным, что вызвал у него слезы удивления и триумфа. Несравненно лучше, чем в последний раз, понял он, рассеянно смыкая пальцы на ее горле, и надавил лишь чуть-чуть, только чтобы она перестала бороться.
На этот раз он хорошо выбрал момент. Он нашел своего пробного ангела.
Он поднялся за камерой, и легкий ветерок приятно охладил его потное тело.
Он вспомнил, как этот этап был описан в дневнике, и решил, что необходимо не только повторить, но и усовершенствовать процесс.
– Я могу еще раз изнасиловать тебя, а могу и не делать этого, – он улыбнулся, привлекательные морщинки образовались вокруг его рта и глаз. – Могу причинить тебе боль, а могу и не причинять. Все зависит от твоего поведения. Теперь просто лежи, ангел, и думай об этом.
Удовлетворенный ее временной неподвижностью, он сменил объектив. Ее зрачки превратились в огромные черные луны с тонким светло-коричневым ободком, она дышала часто, поверхностно. Он довольно присвистнул, перезарядил камеру… и отщелкал всю пленку перед тем, как изнасиловать ее во второй раз.
Он решил все-таки причинить ей боль. В конце концов, выбор всецело в его руках. Он обладает неограниченной властью!
Она давно перестала сопротивляться. Ей казалось, что душа ее уже отлетела, а там, в дюнах, осталось лишь тело – онемевшее, принадлежащее кому-то другому. Мысленно она была в безопасности, с Томом… Они сидели вместе в патио их прелестного нового дома на Персиковой улице.
Она почти не чувствовала, как он вынул кляп. Из ее горла вырвалось лишь тихое всхлипывание – жалкая попытка вдохнуть воздух, даже закричать.
– Ты ведь знаешь, что уже слишком поздно? – ласково, почти с любовью, спросил он, обматывая шарф вокруг ее горла. – Сейчас ты станешь моим ангелом.
Он медленно стянул шарф, желая продлить это мгновение, и смотрел, как в попытке глотнуть воздух раскрывается ее рот. Ее пятки забарабанили по песку, тело дернулось.
Он тяжело дышал, ощущение неограниченной власти вновь нахлынуло на него, ударило в голову, стремительно погнало кровь. Ему не хотелось, чтобы все кончалось так быстро, и поэтому он позволил ей снова прийти в себя. Надо подняться, взять камеру, подумал он. Ведь решающий момент не один, их много. Страх смерти, осознание неизбежности конца. Искра надежды при возвращении жизни. Капитуляция, когда жизнь снова исчезает.
О как жаль, что нет штатива и автоспуска.
Наконец его тело взорвалось, вышло из-под контроля, и он закончил процесс.
Задыхаясь, он шептал ласковые слова, благодарно целовал ее. Она вывела его на какой-то новый уровень – этот неожиданный ангел, которого судьба швырнула к его ногам. Все предначертано свыше. Теперь он понимал это. Ему надо еще многому научиться, прежде чем он встретится с Джо.
Он снял шарф, свернул его и благоговейно положил на пистолет. Укладывая ее в нужную позу, он не спешил. Сначала сложил руки на груди, но рубцы на запястьях слегка встревожили его, и он завел ее руки под голову.
Он назовет эту фотографию «Дар Ангела»!
Он оделся, связал в узел ее одежду. Болото слишком далеко, решил он. Там, в глубине, надежно похоронено то, что аллигаторы и другие хищники оставили от Джинни. Но сейчас у него нет ни времени, ни сил идти туда.
И в реке есть удобные глубокие места. На этот раз сойдет. Он отнесет ее к последнему пристанищу, привяжет к телу что-нибудь тяжелое, и она будет мирно отдыхать на скользком дне.
И тогда можно будет считать, что ночь не прошла даром.
Глава 22
Заря уже золотила небо, когда Джиф выскользнул из комнаты Лекси и стал тихонько спускаться по задней лестнице. Он вспомнил, что собирался уйти до восхода, и подумал с ленивой улыбкой, что Лекси умеет убедить мужчину не спешить.
В эту ночь Джиф впервые понял, что необходим ей. Сначала Лекси просто хотелось кому-то пожаловаться на Брайана, потом она рассказала о неприятностях сестры, ну а после они уже стали болтать обо всем на свете. Им легко было говорить друг с другом, и Джиф понял, что эта легкость – одно из преимуществ любви к женщине, которую знаешь с детства.
Зато какой внезапный прилив изумления накатывает, когда узнаешь давно знакомого человека с другой, более интимной стороны! Джиф громко вздохнул. Вид Лекси Хэтуэй в крохотной шелковой ночной рубашонке, купленной в Саванне, заставил бы самого сильного мужчину упасть на колени и воздать хвалу всевышнему за то, что ему пришла в голову гениальная идея сотворить Еву.
И освобождение Лекси от того клочка шелка никак нельзя назвать неприятной обязанностью. Напротив, Джиф решил отвезти ее в субботу в Саванну и купить ей еще одну рубашонку…
Эротическое видение Лекси в кремовом шелке улетучилось, когда Джиф обнаружил, что стоит лицом к лицу с ее отцом. Неизвестно, кто из мужчин смутился больше: взлохмаченный после бессонной ночи любовник Лекси или ее отец, сжимавший в руках миску с кукурузными хлопьями.
Оба откашлялись.
– Мистер Хэтуэй.
– Джиф.
– Я… э-э… я был…
– Снова прорвало трубу наверху?
Предложенный выход из ситуации был очень заманчивым, однако Джиф расправил плечи, приказал себе не малодушничать и прямо встретил взгляд Сэма.
– Нет, сэр.
Испытывая отвратительную неловкость, Сэм поставил миску на кухонный стол и полил хлопья молоком.
– Ну, хорошо, – сказал он, не придумав ничего лучшего.
– Мистер Хэтуэй, я не хочу, чтобы вы думали, будто я крадусь из вашего дома, – начал Джиф, но тут же осознал, что именно это он и делает.
– Ты бегал по «Приюту» с тех пор, как научился ходить, и никому не мешал, – сказал Сэм и мысленно взмолился: «Замолчи, мальчик, оставь все, как есть, и двигайся дальше». – Пожалуйста, приходи и уходи когда хочешь, как всегда.
– Да, я бываю здесь уже много лет, мистер Хэтуэй. И большую часть этих лет я… Думаю, вы знаете, как я всегда относился к Лекси.
Эти проклятые хлопья насквозь промокнут, с сожалением подумал Сэм.
