– Понимаю, что ты имеешь в виду.
– Не ожидал, что это так сильно меня потрясет. – Он засунул блокнот в карман. – Я столько лет работал с ней. Не могу сказать, что очень ее любил, но я ее знал. Я всегда стоял здесь, на этом самом месте, а она сидела вон там. – Он опять посмотрел вверх, встретившись с Диной глазами. – Теперь она умерла. Не могу не думать об этом.
– Я тоже.
– И это сделал кто-то из тех, кого мы знаем. – Он настороженно оглядел комнату, словно ожидая, что кто-нибудь выскочит из-за угла с оружием в руках. – О Господи, извини меня. Так я только пугаю нас обоих до смерти. Наверное, я никак не могу успокоиться из-за того, что сегодня вечером ее похороны.
– Сегодня? В Нью-Йорке?
– Нет, здесь. Кажется, она хотела быть похороненной в Чикаго, там, где впервые стала знаменитостью. Не будет ни прощания с телом, ни чего-нибудь такого, потому… – Он вспомнил почему и громко сглотнул слюну. – Ну, будет только служба в похоронном зале. Думаю, я должен пойти.
– Скажи Кесси, где и когда, ладно? Думаю, я тоже должна пойти.
– Это не просто глупо, – заявил Финн, едва сдерживая ярость. – Это нездорово.
Дина смотрела на «дворники», сметавшие с лобового стекла гадкую ледяную грязь. Весь день с небес падали снежные хлопья, которые к вечеру превратились в маслянистые серые лужи у обочин. А вместо них теперь шел дождь со снегом, холодный и противный.
Хороший вечер для похорон.
Она вздернула подбородок, выпятила челюсть.
– Я ведь сказала, что тебе не обязательно идти со мной.
– Ага, точно. – Он заметил толпу репортеров у входа в похоронный зал и, не останавливаясь, проехал Мимо. – Черт побери эту прессу! Она чуть было не улыбнулась от такой реплики, почувствовав легкомысленное желание рассмеяться. Но испугалась, что это будет похоже на истерику. – Не будем вспоминать, что гусь свинье не товарищ.
– Я поставлю машину в конце квартала, – пробормотал Финн сквозь зубы. – Посмотрим, может быть, найдем боковой или задний вход.
– Извини меня, – повторила Дина, когда они припарковались. – Извини, что притащила тебя сюда. – У нее болела голова, но она не осмелилась об этом сказать. А неприятные ощущения в желудке в любой момент могли стать сильнее и хуже.
– Не припомню, чтобы меня кто-нибудь тащил.
– Я знала, что ты не отпустишь меня одну. Так что получается то же самое. Я даже себе не могу толком объяснить, почему чувствую, что должна быть здесь. Но я должна, Внезапно она прижалась к нему, сильно сжав его руку.
– Тот, кто ее убил, тоже мог прийти. Все спрашиваю себя: знаю ли я его? Пойму ли я, если посмотрю ему в лицо? Я ужасно боюсь, что пойму.
– Но ты все равно хочешь пойти туда.
– Я должна.
Дождь со снегом пришелся кстати, думала Дина. Он был не просто холодным – из-за него все были одеты в длинные одинаковые пальто, все прятались под зонтиками. Они молча шли против ветра. Она заметила стоявший у обочины фургончик Си-би-си перед тем, как Финн нырнул за угол здания. Он подтолкнул Дину внутрь и окатил их обоих водой, резко закрыв свой зонтик.
– Ненавижу чертовы похороны.
Удивившись, Дина посмотрела ему в лицо и не отводила взгляда, пока стягивала перчатки, снимала пальто. Теперь она поняла. В его глазах было не просто раздражение из-за того, что она настояла на приходе сюда, не только участие или страх – в них был ужас.
– Извини. Я не знала.
– Я не ходил на похороны с… уже много лет.
Зачем? Смерть есть смерть. Ее не изменят ни цветы, ни органная музыка.
– Считается, что это утешает живых.
– Насколько я заметил – нет.
– Мы быстро уйдем. – Дина взяла Финна за руку, удивленная тем, что он больше нуждался в поддержке, чем она сама.
Похоже, он вздрогнул.
– Давай поскорее с этим покончим.
Они вышли из холла. До них уже доносились бормотание голосов и приглушенные звуки реквиема. Это был не орган, понял Финн, чувствуя неподдельное облегчение, а печальный дуэт пианино и виолончели. В воздухе пахло лимонным маслом, духами и цветами. Финн мог бы поклясться, что еще учуял запах виски, острым лезвием резавший слишком сладкое благоухание.
Под ногами толстым ковром лежали пышные темно-красные розы, заглушая их шаги, пока Финн и Дина шли по широкому залу. Все боковые двери, массивные, из дуба, были почтительно закрыты. Лишь в дальнем конце зала двери были распахнуты. К смеси ароматов прибавился сигаретный дым.
Почувствовав, как она задрожала. Финн крепче обнял ее за талию.
– Дина, мы можем развернуться и уйти. В этом нет ничего стыдного.
Дина покачала головой. И тут заметила первую видеокамеру. Похоже, что пресса толпилась не только снаружи. Некоторых пустили внутрь с полными съемочными группами, микрофонами, лампами. В главном зале по цветочному ковру змеились провода и кабели.
Они молча проскользнули внутрь.
Потолок, как в церкви, расписанный херувимами и серафимами, гулко отражал доносившиеся отовсюду шепот голосов и мелодичный звон бокалов.
В зале было полно людей. Переводя взгляд с одного лица на другое, Дина спрашивала себя, найдет ли она следы горя, или страха, или просто сожаления. Что почувствовала бы Анджела – так ли ее оплакивают, как должно? Пришел ли ее убийца, чтобы посмотреть на похороны?
Никто не плакал, отметил Финн. Он видел и потрясенные, и спокойные глаза. Голоса были почтительно приглушены. А камеры записывали все происходящее. Удастся ли им, подумал Финн, случайно и беспристрастно запечатлеть то лицо, того человека, который не сумеет полностью скрыть свое знание и торжество? Он крепко держал Дину рядом с собой, понимая, что убийца мог быть здесь, в этом зале, и сейчас наблюдать за ними.
Фотография Анджелы в золотой раме. Льстивый рекламный снимок стоял на крышке гроба из полированного красного дерева.
Этот снимок слишком ярко напомнил Финну о том, что лежало под благоразумно закрытой крышкой. Стоявшая рядом Дина вздрогнула, и он инстинктивно привлек ее ближе к себе.
– Давай уберемся отсюда к чертовой матери.
– Нет.
– Канзас… – начал было Финн, но, посмотрев на нее, увидел не только потрясение и страх. Он увидел то, чего не было на лицах других людей, заполнивших этот огромный зал: неподдельное горе.
– Какими бы ни были ее планы, – тихо проговорила Дина, – но она когда-то помогла мне. А тот, кто это с ней сделал, использовал меня. – Ее голос дрогнул. – Не могу об этом забыть.
Финн тоже не мог. И это страшило его.
– Будет лучше, если Дэн Гарднер нас не увидит.
Дина кивнула, заметив того в центре зала принимающим соболезнования.
