– Потрясающе! – пробормотал он. – Сумасшедшая устойчивость! Да ты как минимум «лис»!
И пёс разозлился. Припав на передние лапы, он издал такой рык, что у меня заложило уши, а Бахтияр сразу поднял руки, «сдаваясь»:
– Извини, приятель. Больше не буду. Клянусь.
А мне потом, когда Глон удалился на приличное расстояние, шепнул на ухо:
– Три самых сильных современных нечисти – это «лисы», «кошки» и бесы. Боюсь, он из последних. Если не хочет, чтобы его раскрыли…
…значит, тайну прячет страшную. «У меня есть, что противопоставить любой ведьме», – заметила Марьяна. Ой, да, если заклинатель прав, – ой, есть…
– А почему «бесы», а не что-нибудь… животное? – поинтересовалась я.
– А лишь они умеют подселяться второй душой к человеку, превращая его в одержимого. По-вашему – бесноватого. И питаться его силами, сводя с ума и толкая на тёмную сторону, чтобы снова питаться, но уже тьмой. До смерти человека. Но ты права, это прозвище, и такое старое, что нам на уроках уже не говорят, как эту нечисть называли прежде.
– Как? – я с любопытством посмотрела на мельтешащий впереди рыжий хвост.
– Угадай, – предложил заклинатель. – Ты довольно близко познакомилась с несколькими видами нечисти. А их всех – и «нетопыря», и «паука», и «бабочку», и «кошку», и «муравья» – назвали по основным способностям.
Я задумалась, перебирая всех известных животных и насекомых. Отчего-то казалось, что сильную нечисть и называть надо гордо – орлом или львом, – но к основной способности это не подходило.
– Название несолидное, – подсказал Бахтияр. – Но очень точное.
– «Клоп» какой-нибудь? – сдалась я. Жара отрицательно влияла и на воображение, и на соображение. – Или «клещ»?
– В точку, – он одобрительно улыбнулся. – «Клещ».
– Так ведь можно было «скарабеем» назвать – солиднее.
– Так ведь у нас в России они не водятся.
Ну да.
– А почему они не под запретом? Не среди тех, кто в могильнике? – я посмотрела на заклинателя.
– Они под запретом, – кивнул Бахтияр, – но не хотят с этим мириться. Во времена стародавних «клещей» спасла развитая способность к подселению, а теперь у ведьм силы уже не те. Если нечисть адекватна, то с ней стараются договориться. Иначе одно столкновение положит половину ведьминого Круга.
Мне, несмотря на жару, стало зябко.
– В смысле, убьёт?..
– Да. Бесы очень – очень – сильные твари. Чем больше они питаются от человека и чем больше убивают, тем сильнее становятся. И, в отличие от других видов нечисти, у них нет… – заклинатель запнулся, подбирая слово. – Нет порога сытости. Те же «кошки» напитались силой – и «наелись», и перестают реагировать на внешнюю тьму и нуждаться с ней, пока накопленное не кончится. А бесы всегда голодны. И всегда способны вместить немного ещё. Они «растягиваются» – и становятся сильнее. И «тянутся» до бесконечности.
Я внимательно посмотрела на мельтешащую впереди рыжую спину Глона. Что-то не верится…
– Убить их можно только полным развоплощением духа, а эти знания потерялись во времена охоты на ведьм. В закромах наблюдателей, может, и сохранились, но они не спешат ими делиться и давать ведьмам такой козырь, – Бахтияр тоже смотрел на пса, но не удивлённо, а хмуро, точно ожидая гадости. – Найденного беса выгоняют в мир мёртвых, а открытие врат туда на полминуты требует колоссальных сил Круга. И обычно после такого ритуала Круг недосчитывается ведьм. От четверти состава до двух третей плюс Верховная.
Мне стало ещё холоднее. Вот же мрази наблюдательские…
Повисло молчание. Глон вёл. Заклинатель брёл, ссутулившись и сунув руки в карманы. А я не знала, что сказать. Мысли для ответа возникали, но исключительно нецензурные.
– Я знаю трёх бесов, которые живут среди людей, с патентами и под неусыпным наблюдением. Один даже помогает ведьмам изгонять своих и строить остальных, лишь бы ему жить не мешали. Но это редкость. Исключение из правил. Мало, чтобы за беса поручилась ведьма. Нужно, чтобы она была на двести процентов уверена, что сдержит аппетиты своего подопечного и сможет скрутить его при срыве. Если я прав, то Марьяна дико рискует. Всем. От жизней окружающих людей до своей собственной.
За обсуждением насущного мы незаметно добрались до цели, коей оказалась неприметная хрущёвка, скрытая высоченными старыми тополями. Я определила по карте наше местонахождение – пятнадцать остановок на троллейбусе до моего дома или час хода дворами. Глон, давно сбросивший намордник, сел у второго подъезда, гавкнул и серьёзно посмотрел на меня. «Клещ» ты или не «клещ» – а всё равно крут.
– Спасибо, – я протянула руку, но остановилась, не решившись трепать пса по ушам.
А если в животной оболочке живёт некто вроде «кошки» – той «кошки», которую я видела из магического коридора, – сильное, красивое и умное существо? Внешность ведь так обманчива. И вместо ласки я предложила воду.
– Будешь? – присев на корточки, я достала вторую бутылку, но открыть крышку не успела.
Глон лизнул меня в щёку, нетерпеливо тявкнул и повернулся к двери. Заклинатель открыл замок одним движением руки, и мы вошли в подъезд. Я непроизвольно выдохнула – тень… Воняющая сыростью и котами, зато немного прохладная. И… может, он всё-таки «кот»?..
После солнечной прогулки я на минуту ослепла и по ступенькам поднималась ощупью, держась за стену. И буквально до первого этажа. У ближайшей же двери пёс сделал стойку и поскрёб лапой по косяку.
– Не входи, пока не позову, – Бахтияр мягко оттёр меня плечом. – И ты, приятель, сиди здесь.
Щёлкнул замок, скрипнула дверь, и мы с Глоном остались на крошечной площадке вдвоём. Коротая ожидание, я напилась воды, намочила носовой платок и протёрла лицо и шею, почувствовав себе немного лучше. Пёс не сводил с двери умных глаз и шумно принюхивался.
– Опасно? – спросила я шёпотом, запоздало сообразив, что в квартире мог кто-то жить.
Мы ведь не знаем, когда Гульнара пропала – и когда конкретно сняла эту хату. Да и соседей беспокоить не стоит. Но Глон отрицательно мотнул головой: дескать, нет. И почти сразу же открылась дверь.
– Заходите, – заклинатель отступил, пропуская нас вперед. – Ты права. Вы оба, – поправился, глянув на пса. – Похоже, после моего отъезда Гуня жила именно здесь.
Квартира – однокомнатная «скорлупка»: прихожая-«пенал» с дверью в санузел, крошечная кухня без двери и собственно комната. Оказавшись на месте, я опять вспомнила сон и поняла, что пришла не зря. Стены комнаты были увешаны фотографиями, газетными вырезками, компьютерными распечатками, схемами и планами. Неужто Гульнара наведалась, указав?.. На черновики с «бабочками», слова пророчицы Ланы… и, да, на Глона, который, мать его, превращался…
Пёс, втянув носом воздух и шумно фыркнув, выжидательно улёгся у разобранного дивана, а Бахтияр один за другим открыл окна, проветривая квартиру. В убежище Гульнары было не просто душно как в бане – ещё и воняло чем-то терпким и неприятным.
