— Нацелился пойти погулять в парк, верно? — Мич подождал, пока Рэдли кинет свое пальто на спинку дивана. — Может, я тоже присоединюсь к тебе, после того как немного подкреплюсь. Миссис Заблански, моя соседка, сделала печенье. Ей стало жаль меня, поскольку никто не готовит мне горячей пищи, и она отсыпала дюжину.
— А что за печенье?
— С арахисовым маслом.
— Замечательно! — Рэдли уже промчался в кухню. Ему нравился стол из эбенового дерева и дымчатого стекла, который Мич поставил у стены. Рэд обожал его, главным образом потому, что Мич не возражал, если на стекле оставались отпечатки пальцев. Мальчик уселся за стол, довольный печеньем, молоком и обществом Мича. — Нам задали подготовить идиотский государственный проект, — пробурчал с набитым ртом Рэд. — Мне достался Род-Айленд. Это же самый маленький штат, а я хотел Техас.
—Род-Айленд. — Мич улыбнулся и зачавкал печеньем. — Разве это так плохо?
— Он никому не интересен. В Техасе был Аламо и все такое
[18]
.
— Ну, хорошо, может, я помогу тебе с Род-Айлендом. Я родился там.
— В Род-Айленде? Правда? — Скучный штат привлек, наконец, его внимание.
— Да. Сколько у тебя времени на подготовку?
— Шесть недель, — ответил Рэдли, пожав плечами и протягивая руку еще за одним печеньем. — Мы должны подготовить иллюстрации, и это здорово, но там еще такая ерунда, как промышленность и природные ископаемые. А почему ты переехал?
Мич хотел отделаться каким-нибудь ничего не значащим замечанием, но потом решил придерживаться кодекса честности Эстер.
—Я не очень-то уживался со своими родителями, хотя сейчас мы лучшие друзья.
—Иногда люди уходят и не возвращаются.
Мальчик произнес это так искренно, что Мич не мог не ответить в том же духе:
—Я знаю.
—Раньше я боялся, что мама бросит меня и уедет. Она этого не сделала.
— Она любит тебя. — Мич погладил рукой его волосы.
—А ты собираешься на ней жениться?
Мич замолчал, не в силах вымолвить ни слова.
— Ну, я… — Что же с этим делать? — Полагаю, я думал об этом. — Чувствуя, что начинает нервничать, Мич поднялся подогреть кофе. — На самом деле я много думал об этом. А как ты отнесешься, если я так поступлю?
—Ты будешь все время жить с нами?
—Хорошая идея. — Он налил себе кофе, потом снова присел рядом с Рэдли. — Это тебя
беспокоит?
Рэдли взглянул на него темными, ставшими внезапно непроницаемыми глазами.
— Мама одного из моих друзей снова вышла замуж. Кевин сказал, что с тех пор его отчим перестал быть его другом.
— Неужели ты думаешь, что, если я женюсь на твоей маме, я перестану быть твоим другом? — Мич поднял его подбородок и посмотрел прямо в глаза мальчику. — Я дружу с тобой не из-за твоей мамы, а из-за тебя. Обещаю, что, когда я стану твоим отчимом, ничего не изменится.
—Ты не будешь моим отчимом. Я не хочу иметь отчима. — Подбородок Рэдли задрожал в
руке Мича. — Я хочу настоящего отца. Настоящий отец никогда не уйдет.
Мич обнял Рэдли за плечи и посадил к себе на колени.
—Ты прав. Настоящий так не сделает. — Устами младенца глаголет истина, подумал он и прижал к себе мальчишку. — Знаешь, я еще не успел напрактиковаться быть отцом. Ты не
рассердишься на меня, если я упущу что-нибудь на первых порах?
Рэд покачал головой и прижался к нему теснее.
—Мы можем рассказать маме?
Мичу удалось улыбнуться.
—Да, прекрасная идея. Возьми свое пальто, сержант, нам предстоит очень важная миссия.
Эстер была погружена в расчеты. По ряду причин ей не удавалось сложить два плюс два. Что еще хуже, не очень-то и хотелось. Она прекрасно знала, что это плохой признак. Она просматривала папки, считала прибыли и налоги, потом, с абсолютно безучастным видом, закрывала их снова.
Его вина, сказала она себе. Это его вина, что она просто пробегала глазами предложения, не вникая в их смысл, и собиралась, похоже, поступать так день за днем еще как минимум двадцать лет. Он заставил ее задавать себе вопросы. Он заставил ее вспомнить о боли и гневе, которые она старалась забыть. Он заставил ее хотеть того, что она как-то поклялась себе не хотеть никогда.
А что теперь? Она оперлась локтями на стопку папок и уставилась в пространство. Она влюбилась, влюбилась более глубоко и серьезно, чем когда-либо случалось с ней ранее. Мужчина, которого она полюбила, восхитительный, добрый и преданный, предложил ей начать все заново.
Это было именно то, чего она боялась, признала. Эстер. То, чего она так старалась избежать. Она не понимала раньше в полной мере, что все эти годы винила себя, а не Аллана. Эстер вынуждена была смотреть на гибель своего брака как на свою личную ошибку, частную ошибку. И, боясь сделать еще одну ошибку, она упустила единственную настоящую надежду.
Эстер убеждала себя, что это все из-за Рэдли, но это только отчасти было правдой. Поскольку развод стал для нее личной ошибкой, ее привязанность к Мичу стала для Эстер личным страхом.
Он был прав, сказала она себе. Прав практически во всем. Она уже не была той женщиной, которая влюбилась и вышла замуж за Аллана Уоллеса. Она не была даже той женщиной, что отчаянно нуждалась в опоре и защите, оставшись в одиночестве с маленьким ребенком.
Когда же она перестанет винить себя во всем? Сейчас, прямо сейчас, решила Эстер, схватив телефонную трубку. Уверенной рукой она набрала номер Мича, но на сердце у нее было неспокойно. Она поджала губу и прислушалась к длинным гудкам.
—Ах, Мич, когда же, наконец, наши намерения совпадут? — Она положила трубку и пообещала себе, что не растеряет храбрость. Через час она вернется домой и скажет ему, что готова начать все снова.
Услышав вызов Кей по селекторной связи, Эстер снова подняла трубку:
— Да, Кей.
— Миссис Уоллес, здесь кое-кто хочет видеть вас по поводу займа.
Нахмурившись, Эстер посмотрела в ежедневник.
— У меня ни с кем не назначено.
— Думаю, вам удастся втиснуть его в свое расписание.
— Ну хорошо, но прерви меня через двадцать минут. Мне нужно прояснить еще пару вопросов до ухода.
— Да, мэм.
Эстер очистила стол и приготовилась встать и поприветствовать вошедшего, когда из-за открывшейся двери показался Мич.
—Мич? Я только что… Что ты здесь делаешь? А Рэд?
