— Аврора…
— Пожалуйста, ничего не говорите. — Самообладание, от которого она очень зависела, могло подвести ее. — Я только хочу, чтобы вы знали.
— Нам надо поговорить.
Не успела она согласиться, как загремел микрофон:
— Все незамужние леди, выстраивайтесь в ряд. Сейчас невеста будет бросать букет!
— Давай, Эй Джи, — нетерпеливо подтолкнула ее новоиспеченная сестра и засмеялась. — Посмотрим, кто будет следующей.
Эй Джи не придавала значения букетной традиции и прочим девичьим дурачествам. Она растерянно оглянулась на Дэвида. И в этот миг букет матери чуть не угодил ей в лицо. Она смущенно приняла поздравления и добродушные поддразнивания окружающих.
— Еще один знак! — улыбнулась Кларисса и коснулась губами щеки дочери.
— Знак того, что у моей мамы глаза на затылке и великолепная меткость. — Эй Джи с удовольствием зарылась лицом в цветы. — Тебе нужно было оставить его себе на память.
— Ой нет, это плохая примета, а мне никакие неприятности не нужны.
— Я буду скучать по тебе, мама!
Кларисса поняла — она всегда все понимала, — но улыбнулась и опять поцеловала дочь.
— Уже через две недели я вернусь!
Эй Джи едва успела еще раз крепко обнять мать, как новобрачные тут же попали под град риса.
Многие гости разъехались, но некоторые задержались. Солнце начало садиться, оркестранты стали убирать инструменты.
— Какой длинный день!
Она повернулась к Дэвиду и машинально протянула руку:
— Я думала, вы ушли.
— Просто ненадолго выходил. Вы сегодня здорово поработали.
Она следила за тем, как собирают и увозят последние стулья.
— Я бы выпил кофе. — Дэвид улыбнулся, стараясь держаться непринужденно.
— Не знаю, осталось ли у нас что-нибудь?
— А я немного одолжил у соседей. — Он повел ее к дому. — Где они проведут медовый месяц?
В доме было пусто. Странно, Эй Джи никогда не задумывалась, насколько Кларисса заполняет собой свое жилище.
— В плавании. — Она засмеялась, но вдруг поймала себя на том, что беспомощно оглядывает кухню. — Для меня наступили трудные времена: теперь я постоянно буду представлять себе, как Кларисса ставит паруса.
Он вытащил из кармана носовой платок:
— Возьмите. Садитесь и хорошенько поплачьте. Имеете право.
— Я рада за нее. — Но слезы все же полились. — Алекс — прекрасный человек, и я знаю, что он ее любит.
— Но она больше не нуждается в вашей опеке. — Дэвид подал ей кружку с кофе. — Пейте!
Эй Джи кивнула и сделала глоток:
— Она всегда во мне нуждалась.
Он отобрал платок и сам вытер ей щеки:
— И теперь нуждается. Только не так, как прежде. Иначе.
— Я чувствую себя дурой.
— В том-то и заключается ваша проблема: вы не можете примириться с тем, что время от времени чувствуете себя глупой!
Она шмыгнула носом:
— Я этого не люблю.
— И не обязаны. Вы кончили реветь?
Она еще немного похандрила, посопела, потом отпила кофе:
— Да.
— Скажите еще раз, что вы по мне скучали.
— Это была минутная слабость, — проворчала она в кофе, но он отнял у нее кружку.
— Никаких уверток, Аврора! Вы собирались рассказать мне, чего хотите и что чувствуете.
Она проглотила комок в горле, страстно желая, чтобы он не пытал ее, а сказал за нее.
— Я хочу, чтобы вы вернулись.
— Ну же!
— Дэвид, вы сами все усложняете.
— Конечно! — Он не прикоснулся к ней. Пока.
— Хорошо. — Эй Джи со вздохом выпрямилась. — Когда вы предложили жить вместе, я этого не ждала. Я хотела подумать, но вы так рассердились! А когда вы ушли, у меня появился шанс все обдумать. И я не вижу, почему бы нам не начать жить на тех же условиях.
Как всегда, переговоры, подумал он и поскреб подбородок. Она все-таки не намерена сделать последний шаг.
— У меня тоже был шанс подумать. И я передумал.
С таким же успехом он мог бы ее ударить, не рискуя получить сдачи. Любой отказ переносится болезненно, но это было уж ни на что не похоже.
— Понимаю. — Эй Джи отвернулась, чтобы взять кружку, но руки у нее слегка дрожали.
— Вы хорошо потрудились для этой свадьбы, Эй Джи.
Она закрыла глаза. Интересно, почему так хочется рассмеяться?
— Спасибо. Большое спасибо.
— Мне кажется, вы могли бы спланировать и другую. Под свою ответственность.
Эй Джи провела пальцами по глазам:
— Ну еще бы! Теперь я могу открыть новый бизнес!
— Нет, я имел в виду только одну свадьбу. Нашу.
— Что?
— Свадьбу. Вы невнимательно слушали?
Она медленно повернулась и увидела, что он с мягкой усмешкой смотрит на нее.
— Что вы сказали?
— Я видел, как вы поймали букет. А я человек очень суеверный.
— Не смешно!
Эй Джи ринулась из комнаты, но Дэвид перехватил ее и прижал к себе:
— Действительно, черт возьми, не смешно! Не смешно, что я вот уже одиннадцать дней и двенадцать ночей ни о чем больше не могу думать, кроме как о вас! Не смешно, что, когда я делаю шаг к вам, вы на шаг отступаете. Что бы я ни планировал, все летит к черту, стоит мне только пять минут побыть рядом с вами!
— Вряд ли мы сможем что-то решить, если при этом вы будете кричать на меня.
— Вряд ли что-то можно будет решить до тех пор, пока вы не начнете слушать меня и перестанете заранее пугаться. Послушайте, я больше не хочу, чтобы вы так поступали. Мне нравилась моя жизнь.
— И прекрасно. Мне моя тоже!
— Значит, проблемы у нас обоих. Потому что ничего уже не будет таким, как было раньше.
Почему так трудно вздохнуть? Никогда еще у нее не перехватывало дыхания из-за раздражения.
— Почему?
— Догадайтесь. — Дэвид поцеловал ее жестко и яростно, словно хотел что-то доказать им обоим. Но продолжалось это недолго. Губы у него стали мягкими и нежными, и Эй Джи поддалась ему. — Прочтите мои мысли, хотя бы одну и сейчас! И будьте откровенной, Аврора!
Она затрясла головой, но он опять начал ее целовать.
В доме было тихо. За окном садилось солнце, и на вечерней заре пели птицы. Потихоньку темнело, и в эту минуту не было вокруг ничего, кроме этой комнаты.
