Почти полночи Полина терпеливо объясняла мне органическую химию, при этом показывая кое-что в микроскоп и на мониторе компьютера. «То, что ты увидишь своими глазами, запомнится непременно», — так всегда говорит мой папа. Он — учитель географии, и всегда руководствуется этим принципом. Его ученики регулярно выезжают в зоопарк, в заповедники, на выставки редких животных, ходят в походы в лес, собирают гербарии, и содержат «живой уголок» в классе. Кто-то однажды сказал ему, что такие методы — это «сплошная совдепия». Папа ответил так: «Знаете, если метод приводит к тому, что ребенок никогда не пнет на улице бездомную кошку, и не станет бросать фантик мимо урны, то вы можете называть этот метод как угодно. Он работает вне зависимости от ваших комментариев».
Проверив мирно спящих прооперированных, я спокойно задремала на посту. В 7 утра пришла смена, я не торопясь, сходила в душ, переоделась, и даже успела перехватить бутерброд в сестринской.
Глава 3
На входе в прокуратуру у меня проверили паспорт, и подсказали, как найти кабинет следователя Петренко, предупредив, что у него «уже кто-то есть на приеме», и меня вызовут. Я села около кабинета, решив скоротать время чтением вчерашних Полиных заметок. Спустя 10 минут дверь открылась, и вышел следователь, выводя под руку мою напарницу-понятую. Старушка что-то жалостливо рассказывала. Петренко кивнул мне на дверь, мол, заходите. Напротив двери стоял массивный дубовый стол, на котором горел ночник: жалюзи все еще были закрыты, и комната находилась в полутьме. Судя по виду следователя, он тоже ночевал на работе. В кабинете стоял тяжелый запах кофе. Через минуту хозяин кабинета вернулся, и, усмехаясь, сказал.
— Вот бабка. Умеет втюхивать. Я у нее только что чуть-чуть 5 кг сала не купил.
Я с недоверием проводила его взглядом: и зачем он мне это сказал?
— Здравствуйте, Елена Вячеславовна. Присаживайтесь, — он с усилием подавил зевок, и кивнул на стул. — Сразу к делу: ситуация довольно щекотливая, так как ваша подружка-старушка отказалась от своего свидетельства, и теперь утверждает, что она не видела никакого пистолета.
— Это как? Она же рядом стояла!
— Вообще-то, это уголовная ответственность. Но ей 79 лет. Она сослалась на особенность действия таблеток, и на деменцию. Даже справки мне какие-то принесла, — я пожала плечами. — Теперь что касается вас.… Почему вы не сказали, что знакомы с задержанным?
— Потому что я с ним не знакома, — улыбнувшись, ответила я.
— Это не шутки. Я только что вам сказал, что быть понятым — дело серьезное, и отказы, махинации с дачей показаний — уголовно наказуемое деяние. Я же вас спрашивал, знаете ли вы Гобенко. Почему вы честно не признались, что знаете? Сейчас начнете от показаний отказываться? Оно мне надо? — сыпал вопросами следователь.
— Я вам честно говорю, я видела этого мужчину первый раз в жизни.
— Странно. А он с вами знаком. Сначала не признавался, а на вторые сутки решил поделиться подробностями своей личной жизни. И говорит, что вы состоите с ним в близости.
— Какой близости? — я все еще не понимала, о чем говорит следователь.
— Интимной.
Следователь покашлял, и откинулся на спинку стула.
— Послушайте, это ерунда какая-то. Я этого мужчину видела первый и, надеюсь, последний раз в жизни. Ни в какой близости я с ним не состою. Почему я вообще должна оправдываться? — злясь, сказала я.
Следователь достал из папки форменный бланк, заполненный размашистым подчерком, и зачитал:
— «Елена работает в медицинской клинике «Рanacea». Медсестрой. Она же молодая, просто обиделась на меня, и решила так отомстить. Все ровно свои показания обратно заберет».
— Что это? — ошарашено спросила я.
— Это показания задержанного Гобенко Игоря Семеновича, 1973 года рождения. Хотя вы это, наверное, и так знаете… — иронично протянул следователь, потирая глаза. — Я полночи общался с ним. Он мне много интересного про вашу жизнь сообщил.
— Прекратите разговаривать со мной в таком тоне! Я не знаю вашего Гобенко.
— Допустим. Но объясните мне тогда, как мне еще трактовать его показания? — Петренко снова открыл папку. — «Мы с ней вместе жить не можем. У нас график жизни не совпадает. Я сплю до обеда, а она рано встает. Каждый день, даже если не на работе, в 6 утра».
От последних слов у меня мурашки по спине побежали. Ладно имя и место работы.… Хотя я даже предположить не могла, откуда он это знает. Но расписание моего дня! Стало страшно. Я восстановила в памяти лицо того мужчины в спортивном костюме: толстые губы, покатый лоб, слишком короткие рыжие волосы (казалось, что он лысый). Нет. Я абсолютно точно его раньше не встречала.
— «Ты не смотри, что она мелкая такая. В койке способная. И фигурка у нее интересная, знаешь, как мы с ней развлекались? Я сейчас с другой сошелся. Так бывает. Жизнь ведь. Вот Лена и сбрыкнула, понятой пошла», — без интонации, как компьютер, прочитал следователь.
Я громко сглотнула: стало мерзко и противно. Чувство страха перемкнуло чувство отвращения.
— Знаете, какое ему будет предъявлено обвинение? — следователь покашлял. — Когда-нибудь будет предъявлено. Заказное убийство. Статья 105 УК. Может быть, вы просто не знали, что он совершал преступления, и оказались под влиянием? Он опытный бывалый человек, а вы еще юная девушка. Мне такие случай знакомы. Признайтесь. Тогда мы с вами найдем способ урегулирования сложившейся ситуации.
— Сколько раз мне еще повторить, что я не знакома с ним? — я говорила спокойным тоном, но внутри меня боролись злоба и страх.
— Ну не может посторонний человек столько знать о вас, согласитесь? — следователь опять достал этот злополучный бланк. — «Как вы можете доказать факт близкого знакомства с гражданкой Малышкиной? — То есть то, что могу знать только я? Ну… У Ленки татушка есть. Ее из-под одежды не видно. На лопатке набита». Елена Вячеславовна, у вас есть татуировка?
Вот теперь мне стало действительно страшно. Я, как обладательница белой кожи и склонности к моментальному сгоранию, даже на пляже летом не оголялась. О татуировке вообще никто не знал! Я сделала ее на 1 курсе, и никому, даже родителям, не говорила о ней. Она действительно была расположена на лопатке, а открытой одежды я никогда не носила. Сейчас я уже жалела о том, что сделала ее, проклинала юношеский максимализм, и мечтала свести ее. Из-за этого я еще более тщательно начала скрывать ее. Следователь терпеливо ждал моего ответа, молчание затянулось.
— Давай ее разденем и проверим? — раздался хриплый голос из темного угла кабинета.
— Илья Леонидович, вы толкаете меня преступление, — с усмешкой ответил следователь. — На превышение полномочий.
Раздались неторопливые шаги, и рядом появилась мощная фигура главного над камуфляжными. Серо-зеленые глаза вцепились в мое лицо. Сегодня он был одет как обычный человек: черные брюки, черная водолазка. Одежда плотно обтягивала мужское тело, выдавая движение каждой мышцы. Я сама себя смутила, скользнув взглядом по его бедрам. Но вовремя спохватилась, и посмотрела ему в глаза. Следователь ухмыльнулся, пробормотав что-то типа «она опять смотрит вам в глаза». Камуфляжный, которого, как оказалось, зовут Илья Леонидович, взял из рук следователя папку и пролистал пару страниц, мельком просмотрев содержание. А потом протянул ее мне.
