Илья молча кивнул.
— И Виктор не знал…? Что сын… такой? — я не знала, как сформулировать.
— Знал, конечно, — мужчина замолчал.
— Расскажи, пожалуйста, — осторожно попросила я.
— Костик пошел в мать… — тяжело начал Илья. — Вообще не знаю, где Витька эту даму подцепил. То ли просто шалавой была, то ли подследственной… По итогу через два года заявилась с ребенком уже. Правда не соврала — Костя один в один отец. Сначала вместе жили, она даже пить перестала. Но потом все равно начала шляться, с 2005 опять начала пропадать. Надолго уходила, Виктор ее искал. В последний раз нашел уже мертвой, в кустах на Щорса. — Илья промолчал. — Витьке 35 было, когда Костя родился. И он души в сыне не чаял. Избаловал. И плюс гены. В общем, Костик стал с 14 лет из дома сбегать, его всем отделом искали. Находили в притонах всяких, из области возвращали, затем он начал в другие города уезжать. Бродяжничал… И в последние 3 года его никто не видел. Он единожды выходил на связь с отцом, откуда-то с северов, с Сургута что ли… Не помню. Но местные опера ответа никакого не дали на запрос о местонахождении. Потом по Костику база стала пополняться: мелкое воровство, кражи… Видимо, жрать было нечего. Но к отцу не шел, сученок. — Илья подкурил сигарету. — Один раз мне звонил, просил денег. Сказал, что есть нечего. Но сам приехать отказался, и не сказал, где находится. Жаловался на жизнь: что без образования его все ровно никуда не возьмут, и что ему легче промышлять мелкими «делами». Короче, планировал и дальше катиться вниз. Я потом по звонку пробил, оказалось, он где-то в области. Вместе с Виктором начали искать, следы какие-то были, но Костик виртуозно умеет скрываться, камуфлироваться под внешнюю среду. Видимо, Витька его нашел… Сейчас у меня пазл начинает складываться.
— Бедный ребенок… — такая биография не могла не вызывать чувств.
— Ребенок. Он твой ровесник, — хмыкнул Илья. — Только ты росла хорошей девочкой в хорошей семье. А ему досталась мать-шлюха и отец-опер. Сочетание не из приятных.
— Это он … Светку? — начало доходить до меня.
— Практически уверен, что да.
— И что она ему сделала? Что за звериная жестокость?
— Он ее даже не знал. Гобенко было лень самому заметать следы — он же решил, что это Света была в квартире Лиханского в момент убийства. Дальше гадать не буду. Костя сам все расскажет. Он уже понял, что «бог» его бросил умирать в этой машине. Осознавать, что ты пешка в чьей-то взрослой игре всегда больно.
— Он все расскажет? Но ведь и его тогда судить будут.
— Ну, это зависит от того, что именно скажет… Но скажет точно: он уже понял, что Гобенко использовал его, понял, что в случае чего окажется крайним и на него «повесят» все. А когда узнает про отца… Мальчик то неглупый, только мотает его сильно.
— Он мог убить Свету. Мне противно рядом с ним находиться. — Но, подумав, я сказала то, что было на душе. — Но мне его жалко.
— Тебе всех жалко, — с улыбкой сказал Илья, обнимая меня.
Скоро на маленькой парковке не осталось свободного места. Приехали подчиненные Ильи, Петренко, врачи, криминалист и еще куча народу. Началась бурная работа, и я из окна машина смотрела, как мой мужчина раздает распоряжения, как обычно, выдыхая клубы сигаретного дыма.
— Все, едем домой, — хлопнула дверь машины. — Доктор передает тебе привет, и хвалит перевязку. Устала?
— Устала, — честно призналась я.
— Секс отменяется? — мужчина хитро прищурился.
— Нет, конечно! — возмутилась я. — А ради чего тогда все это было?
— Значит, я превышу скорость, — пошутил мужчина, заводя мотор.
Глава 26
Проснулась я от ощущения невесомости. Поежилась от ночного холода, сильнее прижимаясь к теплому телу. Илья на руках нес меня от машины к подъезду.
— Я бы сама дошла, — сонно проговорила я.
— Ага, я тебя пять минут разбудить не мог, — усмехнулся Вараксин.
Квартира (уже родная) встретила нас приятной тишиной. Илья аккуратно положил меня на кровать (уже нашу). Негативные впечатления, страх за мужчину (уже моего) потихоньку отпускали.
— Будешь спать? — шепотом спросил Илья, опаляя мою шею горячим дыханием.
— Нет, — медленно протянула я, сжав мужскую руку.
— Душ?
— Нет, хочу прямо сейчас! Я опять была слишком близко к опасности, чтобы тянуть. Хочу все, сразу, сейчас…
Теплые губы мгновенно накрыли мои, не позволяя договорить. В этот поцелуй вылилось все нетерпение мужчины, все желание и долгое томительное ожидание. Я тут же оказалась придавлена к кровати, и ощутила на себе тяжесть мужского тела. Илья удерживал себя на вытянутых руках, но мне хотелось почувствовать его всего, полностью, и я притянула его, вжимаясь в натренированное тело. Илья резко сменил положение, и я оказалась сверху. Футболка тут же полетела в сторону. Мужчина сел, прижимая меня к себе, и начал медленно дразнить едва ощутимыми поцелуями: щечки, шея, ключица. Зубы потянули край бюстгальтера вниз, оголяя сосок. Язык сочно, со вкусом лизнул его, и вернулся к шее. Я поерзала, и ажурный край чашки бюстгальтера царапнул и без того слишком чувствительный сосок. Но на мой требующий стон мужчина отреагировал только еле слышимым хриплым смехом. Я сама потянулась к крючкам лифчика, заведя руки за спину, но была поймана в этой позиции, и теперь совершенно не могла сопротивляться или проявлять инициативу. Илья одной рукой сжал обе мои, и продолжал мучать меня. Я предприняла еще одну попытку освободиться, и мужчина внимательно посмотрел мне в глаза:
— Мы никуда не торопимся.
Я кивнула, и закрыла глаза. Подумала, что действительно всегда спешу куда-то, стараюсь успеть как можно больше, и порой не получаю от процесса удовольствия. Удовлетворение — да. Но не удовольствие.
Даже не заметила, как Илья отпустил мои руки: поняла это только тогда, когда ощутила, как мои пальцы перебирают его густые волосы, поглаживая виски и шею.
Ласковый, долгий поцелуй… Казалось бы, такой должен вызывать нежность, но я, напротив, чувствовала, как внутри разгорается страсть. Трусики намокли, и ткань интимно вжималась в губы, скользя при малейшем движении. Опять же остро захотелось избавиться от лишней одежды, но теперь мне было интересно, и я не торопилась: Илья будто бы приручал меня, действуя медленно, тем самым вызываю еще большее возбуждение. Я даже не могла представить, настолько тяжело ему. Однако он никак не выдавал своего нетерпения, до тех пор, пока я не посмотрела ему в глаза. И опять этот взгляд, как буквально пару часов назад: откровенное, неприкрытое желание в практически черных глазах.
— Ты можешь не сдерживаться, — с придыханьем прошептала я. — Я очень возбуждена.
Илья хищно улыбнулся (от такой улыбки в дрожь бросит любую женщину), и резко перевернул меня. Джинсы быстро оказались на полу, а вот трусики медленно скользили по моим ногам, и шелковая ткань, поглаживающая кожу бедер, голени, добавляла остроты. Я смело развела колени, полностью обнажаясь перед мужчиной. Его взгляд опустился на мою вагину. Не отрывая глаз, Илья сжал мои лодыжки, еще шире разводя мои ноги. Ощущая себя беззащитной, открытой, я в то же время чувствовала себя надежно, спокойно в руках любимого мужчины. Но унять дрожь было сложно, Илья чувствовал это, и не торопился. Пальцы осторожно раздвинули губы, проверяя степень возбуждения, хотя, вероятно, по моему дыханию и пылающим щекам и так было ясно: я готова. Я хочу.
