Хорошо еще, что у города имелась обычная, можно сказать, классическая проблема населенных пунктов, не заключенных в кольцо стен. Площадь их велика, закоулков по периметру много, и контролировать их практически невозможно. При обороне такого города любой разумный гарнизон окажется слишком мал для обороны и в то же время слишком ужат, чтобы рассредоточиться, избегая потерь при артобстреле. И точно так же невозможно силами гарнизона перекрыть все ходы-выходы. Поэтому даже такие аккуратисты, как немцы, вряд ли смогли бы засечь группу Хромова. Учитывая же, что ядро гарнизона составляли априори уступающие фрицам войска их союзников, контроль периметра и вовсе превращался в фикцию.
Куда больше Хромов опасался местных полицаев, которых просто не могло не быть. Разумеется, полицаи его настораживали отнюдь не своими отменными боевыми качествами. В этом плане он их как раз не боялся. Но зато они наверняка отменно знали местность, чем не мог похвастаться уже сам Хромов. Стало быть, и первыми заметить разведчиков, и тревогу поднять эти чудики могли запросто. Но, увы, времени не оставалось: если верить данным пленного майора, у них имелось часа два, а то и меньше. Паршиво, но приходилось рисковать.
Естественно, их засекли, причем дважды – немецкий патруль и полицаи. Так же естественно, что одетые в трофейную немецкую форму разведчики, да еще и под командованием офицера, имели несколько секунд форы. Хромов на сей раз надел поверх куртки шинель и проклинал разве что сапоги, менять которые на куда более подходящие к погоде валенки значило выйти из образа. И именно он оба раза отвлекал внимание патрулей на те несколько секунд, которые требовались, чтобы взять их в ножи.
Патруль оказался словацкий. Вполне ожидаемо, кстати. Насколько словаки хорошие бойцы? Да черт их знает, если они даже обладали какими-то навыками, то применить их на практике банально не успели, слишком быстро все получилось. Хромов насадил одного на кортик, Селиверстов ткнул второго – и, в принципе, все. Патрульных закинули в сугроб, так, чтобы в глаза не бросались. И двинули себе вперед. От второго словацкого патруля без особых проблем уклонились – там, видать, народ был опытным и перемещался демонстративно шумно. Обоснованное решение, позволяющее незаинтересованным во встрече заблаговременно убраться с дороги и разойтись миром. Это люди Хромова, в общем-то, и сделали, сохранив себе время и нервы, а патрульным – жизнь.
С полицаями все оказалось еще проще. Как и в прошлый раз, небрежное движение пальцем – и вот они уже подскакивают к господину офицеру. Разве что хвостиками не виляют, уроды. Так, виляя, и умирают… И единственный уцелевший замирает в ступоре, видя кончик отточенного клинка у своего глаза.
– Или ты с нами сотрудничаешь, или я выколю тебе глаза, – как можно вежливее улыбнулся Хромов. В прошлый раз это сработало – так почему бы не повторить удачный прием? – У тебя три секунды, выбирай.
Неизвестно, что больше напугало полицая: блеск клинка или чистейшая русская речь, но он закатил глаза и с шумом обделался. Звук и запах, которые не смогла скрыть даже плотная одежда, поплыли над землей, и Селиверстов как-то очень по-американски выдал:
– Дерьмо!
– Ты еще спроси, как столько может поместиться в одной собаке. Эй, засранец, ты жить хочешь?
Он хотел, еще как хотел. Настолько, что даже не обращал внимания на свои пахучие штаны, а только часто-часто кивал и вел разведчиков к цели. И при этом от страха не терял инстинкт самосохранения, уверенно выбирая путь в обход патрулей и мест, где квартировали немцы. Маскировка под вражеских солдат – это, конечно, неплохо, однако такая предусмотрительность была воспринята благосклонно. Вот только запах раздражал.
К счастью, продолжалось это недолго. Спустя буквально десять минут они уже стояли напротив здания немецкой гауптвахты, в подвале которой и содержались немецкие техники, попавшие между молотом и наковальней. И как, спрашивается, туда проникнуть? Особенно учитывая, что охрана тут имеется, да и пространства открытого в избытке. Не площадь, конечно, но все же… Интересно, что в этом здании было до войны?
Пока в голове вертелись праздные мысли, глаза фиксировали ситуацию, мозг ее анализировал. Пара минут – и план, сколь дерзкий, столь и рискованный, оформился в голове. Хромов махнул рукой Селиверстову и, когда тот подошел, ткнул пальцем в сторону заинтересовавшего его объекта. Едва слышно спросил:
– Видишь?
– И что?
Хромов объяснил. Селиверстов покрутил пальцем у виска, но спорить не стал. Вместо этого шустро стянул с плеч немецкую шинель. Знаки различия рядового привлекают внимание куда меньше, чем офицерские, поэтому Хромов махнулся с ним шинелями и головными уборами, а все остальное, будем надеяться, особого внимания не привлечет. И вроде бы это сработало – во всяком случае, никто на неспешно, вразвалочку топающего солдата внимания не обратил.
В качестве цели Хромов выбрал одиноко стоящий чуть на отшибе грузовик, видимо, сломавшийся – капот открыт, левое переднее колесо снято, двери кабины нараспашку. Что там могло сломаться такого, из-за чего пришлось так раскрыться, Хромов не знал, да и, честно говоря, думать не хотел. Куда больше его интересовали преимущества, которые можно извлечь из ситуации. А перспективы вырисовывались неплохие.
Шофер лежал под брюхом своего пепелаца так, что наружу торчали одни ноги, и что-то там воодушевленно крутил. Энтузиазм из него так и пер. К слову, неудивительно… Несмотря на брошенное под спину старое одеяло, вряд ли зимой лежать на снегу доставляло немцу удовольствие. Вот он и работал по принципу «быстрее закрутишь – раньше уйдешь». Перспектива теплой избы и заслуженной рюмки шнапса действовала на него лучше всякого допинга.
А ведь разгильдяй, подумал Хромов. Машину поддомкратил, колесо снял, а упор не подставил. Хоть бы то же колесо под днище подложил, ан нет. Не подстраховался. Что же, будет тебе урок на будущее. Если оно у тебя вообще будет, это будущее.
Два быстрых шага, короткое движение ногой… Домкрат отлетает в сторону, легковушка оседает, и сразу же раздается протестующий вопль. Ну да, ноги, похоже, всерьез пострадали. Возможно, даже переломаны. Будем считать, это тебе приятный бонус к жизненному опыту, дятел. Вывезут теперь лечиться, на фронт не попадешь. Глядишь, и жив останешься. Пока же куда важнее, что ревешь белугой, и со всех сторон к тебе бегут другие фрицы, даже те, которые вроде бы должны охранять объект. Ну, чему тут удивляться. Какой бы ни считалась дисциплинированной армия, бардак и разгильдяйство в ней все равно неискоренимы. Особенно в глубоком тылу. Зато Хромову в этот момент ничего не стоило пройти через охраняемый (теоретически) периметр. Что он, собственно, и сделал.
Гауптвахта ничем не отличалась от любого немецкого присутственного места. Жутко деловой фельдфебель при входе, тут же направившийся на встречу с предками… Какой-то нижний чин с кипой бумаг, тут же отправившийся в страну вечной охоты следом за непосредственным начальником… И главный во всем этом безобразии, совсем молодой лейтенант, сидящий в кабинете и то ли не слышащий творящегося снаружи, то ли старательно не обращающий внимания на устроенный солдатами бардак. А вот на появление в своем кабинете незнакомого офицера (шинель и шапку Хромов сбросил в коридоре) он среагировал, как и положено истинному немцу. Вскочил, вытянулся в струнку… Хромов одобрительно кивнул, сделал три шага вперед, благо кабинет роскошными габаритами не отличался, и с чувством пробил ему в челюсть. Вот только на сей раз его наглая удача дала сбой.
