— Восемнадцать лет, — повторил Майкл. — А дни, проведенные с тобой, можно сосчитать на пальцах одной руки.
— В первую нашу встречу ты совершенно не обратил на меня внимания, — улыбнулась Эмма. — Тебя ошеломило «Опустошение».
— Одиннадцатилетние мальчишки не замечают девочек. Это приходит к тринадцати годам, в редких случаях к двенадцати.
Прыснув, Эмма не стала возражать, когда Майкл привлек ее чуть ближе.
— Я это где-то вычитал. Полностью развитыми они становятся лишь тогда, когда юная особь мужского пола ждет номер «Иллюстрированного спорта» с купальными костюмами так же нетерпеливо, как и футбольное обозрение.
— Ты много потерял. Я тогда безоглядно влюбилась в тебя.
— Неужели?
— По уши. Твой отец рассказал мне, как ты свалился с крыши, катаясь по ней на роликовых коньках. Я хотела спросить тебя об ощущениях.
— До или после того, как я пришел в сознание?
— В полете.
— По-моему, я провел в воздухе около трех секунд. Лучшие три секунды моей жизни.
Эмма надеялась, что он скажет именно это.
— Твои родители живут там же?
— Да. Их не выгонишь оттуда и гаубицей.
— Как хорошо, — мечтательно произнесла Эмма, — иметь такое место, которое всегда будет домом. Я чувствовала то же самое по отношению к квартире-студии.
— Ты собираешься жить там, когда вернешься?
— Не знаю. — В ее глазах появилось затравленное выражение. — Может, я никогда не вернусь туда.
«Наверное, она любит мужа и переживает, что брак распался», — подумал Майкл.
— У нас вдоль побережья есть симпатичные места. Я помню, тебе нравится вода. Ты по-прежнему хочешь научиться серфингу?
— Я много лет не вспоминала о нем, — грустно улыбнулась Эмма.
— В воскресенье я свободен и дам тебе урок. — Она увидела в его глазах вызов, и этого оказалось достаточно, чтобы поймать ее на крючок.
— Хорошо.
Майкл коснулся ее виска поцелуем, таким естественным, что Эмма, казалось, не заметила этого.
—Знаешь, когда я сказал, что сожалею о вашем разрыве, я солгал.
Она сразу отшатнулась и начала собирать посуду, но Майкл прикрыл ладонью ее руку.
— Тебя это не очень удивило, правда?
Эмма заставила себя поднять глаза на Майкла, который не отрываясь смотрел на нее — требовательно, даже нетерпеливо.
— Нет. — И она ушла с посудой в дом.
Он не стал нажимать. Эмма такая ранимая после распада брака. Он даст ей время… сколько сумеет вытерпеть.
Эмма больше не расслабилась. Не смогла. Что она за женщина? Едва ушла от одного, а ее уже влечет к другому. Она не хотела об этом думать. Решение принято. Она больше никогда не позволит чувствам овладеть ею. Ни за что не позволит себе опять попасть в капкан любви и брака. Теперь ей хотелось вернуться в гостиницу, запереть двери и на несколько часов ощутить себя в безопасности.
— Уже поздно. Можно вызвать такси?
— Я отвезу тебя.
— Это необязательно. Я могу…
— Эмма, я отвезу тебя.
«Прекрати. Прекрати», — велела она себе и разжала стиснутые пальцы.
— Благодарю.
— Расслабься. Если ты не готова к нашей будущей романтической связи, я могу подождать. Ждал же я восемнадцать лет.
Эмма не знала, смеяться ей или сердиться.
— Связь подразумевает двоих, — весело заметила она. — А я дала зарок.
— Ты же слышала: я готов подождать. — Майкл взял ключи, пес с лаем подпрыгнул. — Он любит кататься в машине. Конрой, заткнись.
Чувствуя в Эмме союзницу, пес кинулся к ней.
— Можно он поедет? — спросила она, когда тот положил голову ей на ногу.
— У меня «МГ».
— Я не возражаю против тесноты.
— Он тебя испачкает.
— Ничего.
Конрой следил за разговором, навострив уши, и Майкл готов был поклясться, что наглец ухмыляется.
—Ты победил.
Конрой бросился на улицу, полпути смахнув хвостом сумочку Эммы.
Майкл нагнулся за ней, застежка расстегнулась, содержимое вывалилось наружу. Он увидел пистолет тридцать восьмого калибра. Эмма молча наблюдала, как Майкл разглядывает оружие. Высший класс, лучший автоматический пистолет такого калибра из всех предложенных фирмой «Смит и Вессон». Его чувствуешь в руке, это не дамская игрушка. Он предназначен для серьезного дела. Майкл вынул обойму, убедился, что она полная, и вставил на место.
— Зачем он тебе?
— У меня есть разрешение.
— Я не о том.
Эмма начала собирать с пола свои вещи.
— Ты не забыл, что я живу в Нью-Йорке? — Она произнесла это легко, но в желудке у нее все перевернулось. Так случалось, когда она лгала. — В Манхэттене большинство женщин носит оружие для самообороны.
— Значит, он у тебя давно?
— Много лет.
— Очень интересно, так как эта модель появилась в продаже месяцев шесть назад. А, судя по его виду, пистолет находится в сумочке дня два.
Когда Эмма поднялась, она дрожала всем телом.
— Если ты собираешься устроить мне допрос, почему бы не сообщить о моих правах?
— Перестань лгать, Эмма. Такое оружие покупают не для того, чтобы отпугивать бродяг.
Эмма ощутила паническую дрожь, в горле пересохло, в животе забурлило. Майкл в ярости. Она видела это по тому, как потемнели его глаза.
— Это мое дело. Если ты собираешься проводить меня до гостиницы…
— Сначала мне хочется узнать, зачем ты носишь с собой оружие, почему солгала мне и почему сегодня в аэропорту выглядела такой напуганной.
Эмма молчала. Просто смотрела на него безучастным, отрешенным взглядом. Так на Майкла однажды смотрела собака, приползшая к краю их газона. Его мать тогда испугалась, вдруг собака бешеная. Но когда ее отнесли к ветеринару, выяснилось, что она избита. Причем били пса часто и жестоко. Поэтому ветеринару даже пришлось его усыпить.
Майкл шагнул к Эмме, охваченный бессильной яростью, и молодая женщина отступила.
— Что он с тобой сделал?
Майкл хотел выкрикнуть это, но получилось какое-то шипение сквозь зубы. Конрой перестал царапать дверь и с непонимающим видом уселся перед ней.
— Эмма, что он с тобой сделал?
— Мне… пора ехать.
— Черт побери, Эмма. — Майкл протянул к ней руку, но она прижалась к стене, и ее глаза расширились от ужаса.
