Эмма ничего не ответила. Молчание было единственным остававшимся у нее оружием.
Преисполненный отвращения, Дрю опять швырнул ее на пол. Сквозь туман, застилавший глаза, она смотрела на мужа, метавшегося по разгромленной комнате, в которой она пыталась создать свой дом.
— Тебе пора думать. Пора искать способы отплатить мне за все то время, которое я трачу на тебя.
Эмма закрыла глаза. Она не плакала. Плакать было уже поздно. И она действительно начала обдумывать план.
Надежда на побег появилась, когда она узнала о смерти Люка.
— Он был моим другом.
— Он был педиком!
Дрю подбирал аккорды на рояле, купленном на деньги жены.
— Он был другом, — повторила Эмма, силясь унять дрожь в голове. — Я должна поехать на похороны.
— Ты не должна никуда ехать, — улыбнулся он. — Ты принадлежишь мне, и тебе незачем ехать к какому-то сдохшему гомику.
Эмма возненавидела его за эти слова, поразившись, что способна испытывать такое чувство. Все остальные чувства умерли. Странно, но трагедия заставила ее наконец признать, что ее замужество оказалось неудачным. Она разведется. Эмма открыла рот, потом увидела длинные тонкие пальцы Дрю, перебирающие клавиши. Может, и тонкие, зато стальные. Однажды она уже молила его о разводе, и тогда он чуть не придушил ее.
Не стоит его злить. Хотя оружие у нее все-таки есть.
— Дрю, всем известно, что он был моим другом. Он был другом Джонно, папы и всех остальных. Если я не приеду, в прессе начнут говорить, что я отвернулась от Люка из-за СПИДа. Это навредит тебе, особенно сейчас, когда ты занимаешься благотворительностью вместе с папой.
Дрю ударил по клавишам. Если сучка не перестанет ему надоедать, он заставит ее заткнуться.
— Мне начхать на прессу. Я не собираюсь на похороны «голубого».
Эмма сдержалась. Это было жизненно важно.
— Я понимаю твои чувства, Дрю. Ты очень ранимый. — Она чуть не поперхнулась на этом слове. — Но благотворительный концерт будут передавать по телевидению здесь и по всей Европе. Это самое крупное событие со времени концерта в пользу голодающих Эфиопии. Деньги направят на создание лекарства от СПИДа. Я могу поехать вместе с Джонно. Представляя тебя, — быстро добавила она.
Дрю оторвался от клавиатуры. Его глаза были пустыми. Эмма знала этот взгляд и боялась его.
— Не терпится смыться от меня, дорогая?
— Нет. — Она заставила себя подойти к нему, прикоснуться к его волосам. — С большей радостью я предпочла бы ехать с тобой. Потом мы смогли бы съездить куда-нибудь отдохнуть.
— Черт возьми, Эмма, я же работаю. Как всегда, думаешь только о себе.
— Извини. Просто мне очень хотелось бы вырваться с тобой на несколько дней. Чтобы мы были совсем одни. Я позвоню Джонно и скажу, что не смогу поехать.
Дрю задумался. Благотворительный концерт — именно тот мощный толчок, который ему необходим. Он собирался покинуть «Дорогу в ночлежку» и начать сольную карьеру. В конце концов, он — звезда, а остальные члены группы тянут его назад.
Ему требуется крупное общественное событие, отзывы прессы, и если похороны в этом помогут — замечательно. К тому же сейчас он больше всего на свете хотел бы на день-два избавиться от Эммы.
— Полагаю, ты должна ехать.
Сердце у нее едва не остановилось. «Будь осторожна, — урезонила она себя, — не соверши ошибку».
— Значит, ты не поедешь?
— Нет. Один день ты как-нибудь справишься без меня. Особенно если о тебе позаботится Джонно. Не забудь прослезиться и сказать все, что нужно, о трагедии СПИДа.
Эмма надела простой черный костюм. Так как Дрю следил за каждым ее шагом, она не смогла прихватить другие вещи. «Для траурной церемонии пестрые наряды ведь не понадобятся, не так ли?» — спросил он. Ей было разрешено взять черные туфли и большую косметичку вместо сумочки. Ее содержимое Дрю проверил собственноручно.
Поскольку он отобрал у нее паспорт и кредитные карточки («Ты слишком беспечно к ним относишься»), Эмма была в полной зависимости от мужа. Он позаботился о билетах, дав ей четырнадцать часов свободы. Ее самолет вылетал в девять пятнадцать утра, а в десять двадцать пять вечера Эмма должна была вернуться. Дрю великодушно дал ей сорок долларов наличными, и еще пятнадцать она, чувствуя себя воровкой, тайком взяла из хозяйственных денег. Эмма спрятала их в туфлю.
Она лгала Дрю.
Никогда не лги мне, Эмма. Я непременно узнаю правду и накажу тебя.
Она не собиралась возвращаться.
Не пытайся уйти от меня, Эмма. Я найду тебя. И тебе будет плохо.
Она бежала от него.
Тебе никогда не удастся бежать настолько быстро, чтобы скрыться от меня, Эмма. Ты принадлежишь мне. Я тебе нужен, поскольку ты все время совершаешь глупые ошибки.
— Эмма! Черт возьми, повернись ко мне.
—Извини, — вздрогнула она, когда муж дернул ее за волосы.
— Ты неисправимая дура. Одному богу известно, что бы ты без меня делала.
— Я… думала о Люке.
— Делай кислое лицо, когда выйдешь за дверь. Меня от твоего вида тошнит. С минуты на минуту явится Джонно. Что ты скажешь, если он спросит, как дела?
— Все прекрасно. Ты очень сожалеешь, что не можешь поехать. Но ты не был знаком с Люком, поэтому твой приезд был бы некстати, — механически повторила Эмма заранее заготовленную фразу. — После мессы я должна сразу вернуться домой, потому что ты простудился и я хочу быть рядом.
— Как и подобает любящей жене.
— Да, как подобает любящей жене.
— Хорошо.
Просто отвратительно, до чего она безропотна. Вчера даже не пикнула, когда он бил ее. Дрю хотелось, чтобы жена уехала, помня о том, кто в доме главный. Разумеется, он постарался не бить ее по лицу и тем местам, где было бы заметно. Он собирался хорошенько отлупить ее и после возвращения, чтобы напомнить: место женщины дома.
Дрю со злобой подумал о своей матери. Ее место тоже было дома, но она сбежала, шлюха, оставив его с недотепой-отцом.
Если бы глупый старикан почаще задавал ей жару, она бы не посмела смыться.
Он улыбнулся жене. Тогда его мать сидела бы, как Эмма, сложив руки на коленях, и выполняла бы приказы. Женщине нужен мужчина, который установит порядки и будет обеспечивать их соблюдение.
— По-моему, тебе незачем ехать.
Дрю с удовольствием заметил, как у Эммы округлились глаза. Разве не здорово управлять ею, словно марионеткой? Руки у Эммы вспотели, но она нашла в себе силы неподвижно держать их на коленях.
— Если ты не хочешь, я не поеду, Дрю.
Тут он ласково погладил ее по лицу, и Эмма вспомнила начало их романа. Почему-то от этого стало только хуже.
