Присматриваюсь к ней и понимаю, что она мне кажется знакомой.
Я не могу тщательней рассмотреть Адама – блондинка закрывает собой весь обзор. Только замечаю, как она легонько гладит красными ноготками крепкую, мужскую руку, увитую трубкой катетера с синей, от побоев кожей.
Во рту пересыхает…
Я должна быть сильной и выдержать всё.
Толкнув дверь пошире, вхожу внутрь.
Услышав посторонний шорох, девушка оборачивается, и я… вижу в ней Вилену.
Меня будто бросают в ледяную прорубь, а потом в адский котёл.
Что…
Что она здесь делает и почему гладит руку Адама, сладко воркуя, пока он спит?
Она же сама мне говорила, что ненавидит его!
– Вилена, – шепчу одними губами, внезапно чувствуя сумасшедший прилив адреналина.
Её лицо резко бледнеет, а глаза, становятся как у кобры.
– Ты?!
Быстро пересекает комнату, пока без слов, замахнувшись, толкает меня в коридор. Оказавшись там, подальше от Адама, она показывает мне своё истинное лицо.
– Ты какого хера сюда припёрлась? Убирайся!
Такого я точно не ожидала.
Она бросается на меня и с какой-то необъяснимой агрессией и начинает толкать к выходу из отделения.
– Ты что творишь! С ума сошла?!
Вырываюсь, оказывая ей отпор.
Вилена на каблуках, так что ей сложнее.
Я шокирована настолько, что вообще ничего не понимаю.
Она же была такой милой со мной, мы стали лучшими подругами!
А что я наблюдаю сейчас?!
Она – самая настоящая змея, выползающая из дремучего леса, с единой целью – убить.
– Его из-за тебя избили, ты понимаешь! Сука конченная!
Вилена замахивается и обжигает мою щеку пощёчиной.
Я бью её в ответ, даже не чувствуя боли, на мощнейшем приливе ярости.
Потому что мне кажется, я начинаю догадываться насчёт неё.
Все эти смазливые рожицы, сюсюканья, немереная щедрость… не более чем игра, с целью получить определённую выгоду.
Сейчас на её лице, в её глазах я увидела чистейшую правду. Её истинное лицо по отношению ко мне. А всё остальное, что было? Неужели попытка мною манипулировать? Чтобы… чтобы от меня избавиться.
После моего ответного удара, рядом с нами незамедлительно появляются охранники, оттаскивая нас подальше друг от друга.
– Шваль проклятая! И чего тебе там в Мухожопинске своём не сиделось?! Крыша есть, еда, деньги, работа! От родаков подальше, как и хотела! И парень хороший уже подкатывать начал! Нет, ты решила взять и всё испортить! Как только я наладила с ним контакт!
Вилена рычит, плюётся, выкрикивая гадости, меня накрывает лавиной разочарования, что меня в очередной раз предали. Но на это раз прикрываясь благими намерениями.
– Я надеялась, ты больше никогда не вернёшься! Я так много для этого сделала, чтобы быть с Адамом! А он всё равно только о тебе и говорит! Даже во сне!
Меня вновь и вновь окунает то в лёд, то в пламя от её мерзких слов и тех подробностей, которые мне сейчас открываются.
Тварь!!!
Неужели… Неужели её доброта оказалась фальшью и игрой?!
Чтобы избавиться от соперницы.
– Я ухаживала за ним все эти дни! Пошла вон! Я для него безумно много сделала! А ты – едва не убила…
Собираюсь высказать подлой гадюке всё, что я о ней думаю, как вдруг за спиной слышу посторонний шум. Рефлекторно оборачиваюсь и вскрикиваю.
Прямо передо мной стоит Адам, держась рукой за дверной косяк. Невероятно слабый, бледный с припухшим лицом, разукрашенным синяками, в больничной пижаме светло-синего цвета.
Я всё на свете забываю, даже об этой чёртовой дуре, и бросаюсь к нему.
– Сумасшедший! Ты… т-т-ты зачем встал!
Замечаю, что по рукам тонкой струйкой кровь стекает. Он что, катетеры вытащил?
Двинулся ко мне, за руку поймал, на себя дёрнул, прижав к груди. В волосы носом уткнулся, втянув их запах. Я задрожала, от того, что почувствовала его так близко. Реального и живого!
– Ника… – слабо прошептал, – я боялся, что сдохну и больше никогда тебя не увижу.
Слов нет.
Только эмоции, дрожь, и напирающие гигантским водопадом слёзы.
– Молодой человек, вы в своём уме?! Вы что творите?! А-ну быстро в кровать! – послышался приближающийся женский голос с топотом.
Впереди я увидела полноватую женщину в белой робе, спешащую к нам, размахивающую руками.
– Сумасшедший… И как ты только до коридора дошёл? Ты прыгал, что ли? Вот артист! Марш в кровать, или мне сейчас выговор влепят!
Медсестра глянула на меня, затем на каракатицу Вилену, стоявшую чуть дальше с выражением лица, будто ей плеснули в лицо помоями.
– Ты только посмотри, что учудил, Казанова недоделанный!
– А что?
– Травма ноги у тебя, забыл? – хмыкает дамочка.
Адам лениво пожимает плечами, глядя только на меня, будто кругом вообще ничего не существует. Медленно перебирает пальцами мои волосы, как какое-то сокровище.
– Не заметил даже.
– И что, не больно?
Он за руку меня берёт и к груди своей прижимает. Там, где сердце…
– Нет. Уже нет. Больше не болит… Потому что она стоит прямо передо мной.
Глаза Адама словно блестят.
Пальцы в мои волосы запускает, притягивая к себе и с придыханием шепчет в мой висок:
– Я люблю тебя, Ника.
* * *
– Ты пришла…
Всхлипываю.
Больше не могу сдерживаться, сейчас разрыдаюсь!
Слёзы начинают скользить по щекам, игнорируя то, что я пытаюсь их подавить.
Медленно отстраняюсь, заглядывая Адаму в лицо. Лихорадочно его рассматриваю.
Что они с ним сделали…
– Очень больно?
– Не-а.
Осмеливаюсь кончиками пальцев прикоснуться к посиневшей щеке. Совсем чуть-чуть. Едва уловимо. Внутри всё обрывается! Как же мне страшно видеть его… в таком состоянии. Но Адам держится практически как ни в чём не бывало. Вылитый герой.
В принципе, его лицо не сильно пострадало. На щеках несколько синяков, губа немного разбита. Припухлость над бровью… Я догадалась, что его больше били по туловищу, а не по лицу.
Мне опять стало нехорошо. Захотелось на воздух. В голове вспыхнула кошмарная картина, как толпа здоровенных уродов летит на Адама и начинает избивать его ногами и битами.