Она взяла меня за руку, я удивленно отметила, что ладонь у нее такая горячая, как будто она подержала руку над костром. Юка говорила мне спокойно и ласково — что я красавица и все у меня получится, что Генчик меня недостоин, что впереди у меня столько перспектив и встреч, а он в конце концов сопьется, и через несколько лет я сама буду смеяться над тем, что когда-то сходила по нему с ума. И это все было так странно, потому что ничего подобного Юка раньше мне не говорила. Наоборот — она говорила, что лицом я не вышла, зато я добрая, что я должна радоваться, если кто-то обратил на меня внимания, потому что с моей внешностью и характером (Юка считала, что я размазня) много поклонников у меня не будет никогда. Я закрыла глаза, я вслушивалась в её торопливый шепот, как будто это была сказка на ночь. И я начинала ей верить, я всегда своей Юке верила. Просто она всегда только правду говорила, и я привыкла полагаться на её слова. И мне казалось, что я принцесса, а Генчик — Квазимодо, которому повезло, потому что целое лето он провел в моем обществе, а это дорогого стоит. Теперь ему есть что вспоминать — до конца своих дней.
— Спасибо, Юка, — прошептала я.
— За что? — она погладила меня по щеке. — Я же правду говорю.
— Но ты раньше никогда не говорила, что я красивая.
— Тебя легко убедить в чем угодно. Неужели ты сама не видишь, какая ты красивая? О чём ты думаешь, когда смотришь на себя в зеркало?
— О том, что у меня толстые щеки, -
— честно призналась я.
— Какой тебе хотелось бы быть?
И я опять сказала правду:
— НУ, например… Такой, как ты.
Я сказала это, а Юка ничего не ответила. Я прислушивалась к её дыханию — оно было ровным, но слишком частым, как будто бы она поднималась по лестнице, а не спокойно сидела рядом со мной на кровати.
— А помнишь, как я учила тебя целоваться? — вдруг спросила она.
— Помню. — Я улыбнулась. Мне казалось, что это было так давно. Всего два года прошло. Но для меня эти два года — бездонная пропасть. Я стала совсем другой. А вот Юка не изменилась.
— Ты совсем не умела целоваться. Генчик тебе этого не говорил?
— Нет, — хихикнула я. — Он говорил, что я так целуюсь, как будто бы душу его высосать хочу. Он говорил, что я горячая.
— Что он ещё говорил?
— Он говорил, что у меня классное тело. Что ему нравится, когда я кончаю.
— Что вы с ним делали?
— Всё — прошептала я. — С ним я была готова попробовать всё.
Юка помолчала. Мне даже показалось, что она умудрилась уснуть сидя. Её дыхание вроде бы успокоилось. Я не слышала, как она дышит.
А потом — она наклонилась к моему лицу, помедлила немного, наверное, хотела дать мне шанс опомниться свести все на нет, оттолкнуть её, пошутить, убежать. Хотя куда ж я могла от нее убежать, неходячая? Юка просто всегда боялась быть отвергнутой. Она бы ни за что в этом не призналась, она бы жестоко высмеяла того, кто посмел бы высказать ей в лицо такое предположение. Но я могу поклясться, что Юка просто боялась, что я её оттолкну. Если уж это и произойдет, думала она, то пусть это случится до поцелуя. И тогда Юка могла бы, со своей обычной кривой усмешкой сказать — да ты что, сдурела?! Не собиралась я тебя целовать. Глупости какие, может быть, ты не только спиной ударилась, когда падала, но и головой? Поцеловать?! Я? Тебя?
Но я её не оттолкнула.
И тогда Юка меня поцеловала.
От её губ пахло медовой гигиенической помадой. Запах у помады был приятным, а вот вкус — не очень. Химический вкус.
Это был совсем не такой поцелуй, как тогда, два года назад, когда она взялась продемонстрировать мне «целовальное» мастерство.
Это был медленный, нежный и осторожный поцелуй, кончиком языка она долго гладила мои губы. Я приоткрыла рот, мне было странно целоваться с Юкой — одно дело тренировочный «учебный» поцелуй и совсем другое — когда ты чувствуешь её тепло сквозь тоненький ночной халатик.
Я не видела её лица. Она обнимала меня, её руки скользнули под одеяло. Я хотела обхватить её за шею, я всегда обнимала Генчика за шею, когда он меня целовал, но то был Генчик, а это Юка. И воздух вокруг пах Юкой, её телом, её духами и её шампунем.
— Можно я лягу к тебе. Я осторожно, — прошептала она.
Я кивнула, хотя не была уверена, что в темноте она видит, как я киваю.
Её тело было горячим. Она обращалась со мною так, словно я была сделана из стекла — оно и понятно.
Сначала я чувствовала себя неловко, но потом расслабилась, она шептала мне что-то у6аюкивающее, она казалась такой опытной и немножко даже влюбленной, хотя такие как Юка, не влюбляются.
Она ушла в свою постель только под утро, перед врачебным осмотром. Свернулась калачиком под тонким больничным одеялом и засопела.
А мне в ту ночь так и не удалось уснуть.
Глава 10
На следующее утро она вела себя так, словно не было ничего. Посторонний человек, глядя на нас, точно ни о чем бы не догадался. Но я-то знала, что было. И Юка знала, что было. Иногда я ловила улыбку, значение которой понимали только мы вдвоем.
Мне казалось, что все так и останется в рамках подобных слегка щекочущих нервы полунамеков. Но в полдень Юка снова юркнула под мое одеяло.
Я впервые видела её голой. Обычно близкие подружки досконально знают особенности анатомического строения друг друга. Переодеваются, не стесняясь, хвастаются новыми трусиками-стринг, сравнивают размер груди или с досадой демонстрируют появившуюся складочку на животе. Юка никогда при мне не переодевалась. За исключением того случая, когда мы только познакомились — я помогала ей застегнуть лифчик в общественном туалете, да разве это считается? Да, ещё я видела её на конкурсе красоты в золотом бикини — тогда мне показалось, что у Юки красивое, как у топ-модели, тело.
И вот теперь я видела её вблизи.
И поняла, что Юка — вполне земная, неидеальная, хотя, безусловно, привлекательная девушка.
Вот какие Юкины черты я назвала бы совершенными:
— Талия. Она вполне могла бы посоперничать со Скарлетт О’Хара. При довольно высоком росте Юкину талию можно было двумя пальчиками обхватить.
— Ноги. Они были длинными, так называемый подиумный вариант. Я давно заметила, как редко встречаются в природе по-настоящему красивые ноги. Глаза — да, волосы — да, кисти рук, нос, грудь, губы. А вот совершенные ноги — без кривизны и «полнинки» — огромная редкость.
— Пупок. Недавно Юка сделала пирсинг. И теперь носила в пупке миниатюрное серебряное колечко. Выглядело это не вульгарно, как у многих, а очень даже пикантно.
— Уши. Это были самые маленькие уши из всех, что мне когда-либо приходилось видеть.
