— Да. Не волнуйся, я не займу много твоего драгоценного времени!
— Что с тобой? Ты под кайфом?
— Хватит издеваться. Я что говорила с Кисой.
— А я при чем? — Она сказала, что ты спала с Генчиком!
Она помолчала немного, потом шумно вздохнула:
— Иногда, Настя, ты меня удивляешь. Ты совсем сумасшедшая, что ли? Или притворяешься? Вот ты звонишь мне для того, чтобы обвинить меня в том, что я якобы спала с твоим дефлоратором.
— Не надо так о нем говорить!
— А почему не надо? Вы что, решили пожениться? Или, может быть, он признался тебе в любви? Почему ты его защищаешь? Горячие слёзы катились по моим щекам, и от солёной влаги щипало кожу, надо немедленно перестать плакать, в противном случае к завтрашнему дню моё лицо покроется воспаленными красными прыщами.
Я и так-то не особо хороша собой. И так на меня никто внимания не обращает. А если я ещё буду и прыщавой?
— Я никого не защищаю. Но по-моему, ты должна была сказать. Ты же была моей подругой, Юка.
— Ну вот, уже была. Быстро же ты отрекаешься от друзей ради всяких мутных типов, которым на тебя наплевать?
— Ему на меня не наплевать! — вырвалось у меня.
— Вот как? — Я видела, как она усмехается. — Тогда зачем же ты звонишь мне? Вероятно, потому, что он тебе так и не позвонил? И ты боишься выйти из дома, чтобы не пропустить его звонок. Сидишь в кухне и пялишься на телефон.
Как всегда, она угадала. Я бы ни за что ей в этом не призналась, но как же она была права. Черт бы побрал эту Юку?
— А вдруг он звонит тебе сейчас, когда ты разговариваешь со мной, — не унималась она. Юке нравилось меня дразнить. — Признайся, ты ведь тоже об этом думаешь. Он звонит, а телефон занят, и все такое…
— Ладно, Юка. Пошла ты к черту!
Я собиралась повесить трубку, но тут она сказала:
— Я с ним не спала.
— Что?
— Приезжай ко мне. Сейчас же.
— Нет уж, сначала объясни!
— Ничего я тебе объяснять не буду. Лови тачку и приезжай ко мне. Немедленно.
И она повесила трубку.
Вы думаете, я проигнорировала это наглое требование? Думаете, я, презрительно хмыкнула и сказала самой себе — да за кого она меня принимает? Почему я должна переться на другой конец города на ночь глядя? И продолжила спокойно заниматься своими делами? (То есть, бессмысленно ждать Генчикого звонка.)
Нет, я надела летнее длинное пальто прямо на пижамные штаны и отправилась на проспект ловить машину.
Стоя в пробке на Мясницкой, я думала о том, люблю я Юку или ненавижу. В тот момент я больше склонялась ко второму. Но в таком случае почему я так к ней болезненно привязана? Почему я всегда мчусь к ней по первому зову?
Я вспомнила, как два года назад Юка заявила со спокойной улыбкой, что редко встретишь такое незаметное лицо, как у меня. «Ты не уродина, нет, — сказала тогда она, — просто в твоем лице нет ни одной яркой черты. Не за что зацепиться взглядом в толпе». Разумеется, сама Юка состояла из сплошных ярких черт — и она не стеснялась громко об этом заявлять. А я на нее не обижалась. А сейчас вот, вспомнив это, подумала — а может быть, подружкам не стоит говорить друг другу таких вещей? Я имею в виду настоящих подружек…
— Че, парень бросил? — вдруг обратился ко мне водитель.
— Что? — Я непонимающе уставилась на него.
— Че рыдаешь, говорю? — гаркнул он. — Парень бросил, что ли?
Только когда он это сказал, я заметила, что действительно плачу. Надо же, совсем нервы расшатались.
— Никто меня не бросал.
— Да ладно, — добродушно загоготал он, — я тоже свою жену бросил. Надоела хуже горькой редьки!
Следующие полчаса мне пришлось выслушивать, почему именно надоела ему жена. Мне было наплевать и на него, и на его жену, и на причины, по которым распался их брак. Но прервать его я не могла. Я вообще патологически вежлива. Ну не могу перебить чело, века, если он старше меня, и все. Даже если в глубине души мне хочется ударить его кулаком в нос. Я мысленно затыкаю уши, а просто сказать — да замолчите вы наконец! — не могу. Иное дело Юка. Та прервала бы этого таксиста, не постеснявшись. Сказала бы ему что-нибудь вроде — «мне совершенно неинтересна ваша личная жизнь» или «если вы будете продолжать в таком же духе, то я не заплачу, потому что мое внимание стоит денег».
Короче, когда мы подъехали к Юкиному дому, я была рада расстаться с говорливым водителем и заплатила ему сполна. Я бы и больше дала, лишь бы его никогда впредь не видеть.
— Может, вас подождать? — подмигнул он.
— Нет!!!
Я взлетела по лестнице, я была так возбуждена и взвинчена, что меня раздражало даже ожидание лифта.
Юка долго не открывала дверь. Я успела решить, что она нарочно пригласила меня, чтобы самой уйти и заставить меня ждать и нервничать (а что, это было бы вполне в её духе), когда услышала, как отпираются замки.
— Юка, какого хрена ты так долго… — начала было я, но осеклась.
В прихожей было довольно темно, но все равно я заметила, какой видок был у моей подруги. А выглядела она, прямо скажем, не лучшим образом. Я никогда раньше не видела её такой.
Юка всегда казалась мне идеалом женственности — потому что она была красивой даже после бессонной ночи, даже когда страдала от насморка.
А тогда… Её волосы были всклокочены, как будто бы она начесала их собираясь соорудить на голове какую — то бабетту, но остановилась на половине пути. Одета она была в заляпанный кетчупом и ещё Бог знает чем халат.
А лицо… Под левым расплылся уродливый фиолетовый синяк. Нижняя губа была разбита, а щека покраснела и припухла.
— Что уставилась? — хмуро поприветствовала она меня. — Заходи.
— Кто это тебя так? — Я была шокирована.
— Что, нравлюсь? — она попробовала кокетливо улыбнуться, но тут же скривилась от боли. — Господи, как же болит башка. Сейчас умру.
— Юкочка. Ложись в постель сейчас же! — засуетилась я. — Я сделаю тебе чаю. Может быть, сходить в магазин? Только скажи, чего ты хочешь.
Она позволила отвести себя в постель.
Я укрыла её одеялом до подбородка.
— Да не суетись ты так, — поморщилась Юка. — Меня избил любовник.
— Какой ещё любовник. За что?
— За то, что я ему изменила.
— А почему ты ему изменила?
— Потому что я его совсем не люблю.
— Ох Юка, нарвешься же ты когда-нибудь. — Я взяла её за руку. Рука была холодная и влажна.
— Уже нарвалась, что, незаметно? — криво усмехнулась она.
— Я имею в виду, нарвешься по-серьезному…
