Первым пришел в себя граф Сергей и воскликнул:
– Отчего, душа моя, ты мне не рассказала все немедля?! Еще вчера.
– Потому что было поздно, и Велина Александровна отправила меня спать.
– Да, но я не знала всего этого! – затрепыхалась взволнованно старушка.
Актерка как-то театрально рассмеялась и возмутилась:
– Надежда Дмитриевна, право, вы говорите о таких страшных вещах. Угрозы в этом благословенном доме?
– Это просто немыслимо! – вмешался уже Бакунин. – Разве в этом доме есть люди, желающие вам зла?
– Видимо, есть, – пролепетала нерешительно Надя, печально улыбнувшись графу Сергею.
– Скорее всего, это чья-то глупая шутка, – предположила Зинаида.
– А мне не кажется это шуткой, – произнес Никита Михайлович и метнул непонятный взор на актерку, слово та сказала какую-то глупость. – Я думаю, братец, тебе надобно разобраться в этом неприятном деле.
– Непременно, Никиша. Я намерен это сделать и немедленно, – кивнул Сергей. – Ты покажешь мне письмо, милая?
– Да. Оно в моей спальне.
– И еще, Наденька, – продолжил властно, но мягко граф. – Пока я не пойму, кто это написал и зачем, тебе не следует выходить из дома одной, да и вообще, оставаться в одиночестве где бы то ни было, даже в усадебном саду.
– Верное решение, братец, – согласился Никита. – Сегодня мы собирались к рысакам, я обещал Надюшу поучить кататься верхом.
– Безусловно, поезжайте, – кивнул Сергей. – Под твоей защитой, Никиша, моя Наденька будет в безопасности, я даже не сомневаюсь.
– Благодарю, братец, – улыбнулся граф Никита. И перевел взгляд на Верескову. – Ты Зиночка, золотце, тоже собирайся. Прослежу за вами обеими, негоже вам оставаться одним в доме, а то и до беды недалеко, не дай Бог приключится что-нибудь.
Спустя час граф Никита и девушки как раз спустились в парадную, чтобы ехать на завод, как заметили Аркадия, выходящего из кабинета Сергея. Бакунин что-то быстро запихивал в карман дорогого сюртука и, едва заметив молодых людей, довольно улыбнулся и спросил:
– Вы уже едете?
– Да, собрались уже. Аркадий, поехали с нами, развеешься, – предложил приветливо граф Никита, натягивая перчатки, которые передал ему лакей.
– Благодарю за приглашение, но у меня, к сожалению, важные дела.
– Дела? – поднял удивленно брови Никита. – Какие же дела, дружище? Панфнутий Игоревич же все договора уже согласовал и подписал вроде, или вы еще с Сергеем что-то надумали продавать из нынешнего урожая?
– Нет. Но все же мне надобно в город, – ответил Аркадий. – Ваш братец выдал мне сегодня ежемесячную сумму, мне необходимо расплатиться с кредиторами, а то они уже неделю как считают лишние проценты и донимают меня письмами.
– Подвезти тебя до города? Или коляску наймешь? – уточнил граф.
– Буду очень благодарен, если подвезете.
– Что ж, поехали. Вы ж не против, девушки, чуть крюк дадим?
– Мы только рады будем вашей компании, Аркадий Иванович, – кокетливо зажурчала Зиночка, призывно окидывая взглядом стройную высокую фигуру Бакунина в модном зеленом сюртуке и темных брюках. Она медленно оправила оборку своего прелестного открытого василькового цвета платья, невольно надолго задержав пальчики на вырезе и явно привлекая внимание мужчин к своему волнующему декольте.
Они вышли на улицу и направились к открытой коляске, где уже ждал кучер.
– Куда тебе надобно? – спросил Никита, подал руку Зиночке, помогая ей взобраться на подножку коляски, а Аркадий подставил ладонь Наде.
– До Покровского собора довезите меня, далее я сам.
– Поезжай до собора, любезный, а после на завод, – велел Никита.
Кучер Семен понятливо кивнул и стегнул лошадей. Коляска отъехала от усадьбы, направляясь по шумной улице, по которой в этом месте передвигалось совсем немного экипажей, телег и просто всадников. Через некоторое время, когда они выехали на мощеную булыжниками мостовую, Зиночка, видимо, решив завязать разговор, заметила:
– Аркадий Иванович, сколько с вами знакома у вас постоянные долги и кредиторы. Вы живете не по средствам.
Услышав слова актрисы, Надя удивленно вскинула глаза на Верескову. Актерка была или глупа, или слишком дерзка, так как подобная тема разговора не могла понравиться Аркадию.
– А другого не может быть, любезная Зинаида Семеновна. Сергей Михайлович выделяет мне столь ничтожные суммы, что я едва свожу концы с концами.
– Но куда же вы тратите? – не унималась Зинаида, сладко улыбаясь молодому человеку, и Наде показалось, что она уж больно призывно смотрит на Бакунина. Актерка с графом Никитой сидели в коляске напротив них с Аркадием. – Вы живете с Никишой в его доме, столуетесь там же, отчего у вас такие большое траты?
– Карты, – недовольно буркнул Аркадий.
– О, это весьма прискорбно, дорогой Аркадий Иванович. По мне карты – это зло, я вообще, не понимаю мужчин, которые могут поставить на кон свой дом или, например, одну из деревень, это катастрофа прямо, – заявила актриса, довольная тем, что применила в своей речи умное слово, которое недавно узнала. Ведь она так хотела блеснуть своим умом перед красивыми богатыми мужчинами, которые теперь сидели с ней в коляске.
– Не вам меня судить, Зинаида Семеновна, – желчно ответил Аркадий, похоже, ему надоели ее неприятные вопросы. – Вы никогда не будете на моем месте и не знаете всего.
– Да, – кивнула, скорчив кислую мину, Зиночка. – Но мне хочется помочь вам.
– Не стоит, Зинаида Семеновна. Вы все равно не решите мои денежные затруднения, а в советах я не нуждаюсь. К тому же в скором времени я получу часть наследства Лидочки, я уже озвучил сумму вашему братцу, Никита Михайлович, и, надеюсь, все мои трудности разрешатся.
– Не переживай, дружище. Я уже говорил по этому поводу с Сергеем, – заметил граф. – К той сумме, что он готовит для тебя, я из своих средств добавлю столько же, чтобы ты зажил, как и подобает твоему положению.
– О, благодарю, Никита! Ты очень щедр, – воскликнул довольно и пораженно Бакунин.
С неподдельным интересом Надя наблюдала за горожанами, еще не в силах до конца привыкнуть к окружающей ее действительности. Недавно прошел ливень, и дорога была мокрой. Вымощена булыжником мостовая была не во всех местах, и много где проглядывала просто утрамбованная земля, оттого скапливались лужи и грязь. Подобие пешеходной зоны сбоку дороги тоже было устроено подобным образом, и по большей части грязевые пролеты были выложены досками. Но и они не спасали положения. Надя видела, как дамы в богатых платьях опасливо проходят эти участки с лужами, невысоко поднимая свои подолы, но грязь все равно задевала край дорогой материи. Девушка думала о горничных, которым предстояло стирать эти платья и в душе жалела их.
