– Сергей, могу я задать тебе вопрос?
– Конечно, Наденька.
– Марья Степановна мне сказала, что в правых комнатах дворца никто не живет. Это так?
– Да.
– Но вчера вечером я видела там в окнах свет. Словно кто-то шел по коридорам с зажженной свечой.
– Неужели? Скорее всего, тебе показалось.
– Два раза подряд? Не думаю. Все же кто-то туда, наверное, ходит? Но я не понимаю, отчего поздно вечером?
– Не думаю, что это так, Наденька. Тебе явно показалось. Туда вряд ли кто ходит, тем более, как ты сказала, поздно вечером.
– Но это так, Сергей! – выпалила она. – Отчего ты меня обманываешь?
Он долго смотрел на нее пронзительным взором, и она видела, что он о чем-то напряженно размышляет. Лишь через минуту он тихо вымолвил:
– Мне кажется, что ты напридумывала в своей хорошенькой голове нечто, чего на самом деле не существует. Ведь так?
– Может быть, но все же…
– Уверяю тебя, все это глупости, – перебил он и улыбнулся. – Не надо тебе об этом думать, поверь мне. И вообще, зачем ты следишь за какими-то окнами? Для чего не пойму?
– А если мне интересно все, что происходит в этом доме?
– Что же?
– Как, например, погибла Лидия Ивановна.
– Кто тебе сказал, что она погибла? – поднял он брови. – Мы не можем этого знать наверняка.
– Но мне так кажется.
– Никто не знает до сих пор, что с ней стало. И это очень печалит меня. А вдруг она и вовсе жива?
– Как это? – уже опешила Надя.
– Да так. Поверь мне, Наденька, я перерыл все что можно, вымотал нервы всем людям и полиции, сам искал, как безумный, день и ночь. Но ничего! Ничего не нашел. Даже зацепки, куда она могла деться. И порой мне кажется, что к этому делу приложила руку нечистая сила.
– Нечистая сила?
– Да. Этот колдун куда-то явно спрятал ее. И весь этот год я жил только надеждой на то, что, возможно, она жива. Но теперь думаю, что все же он забрал ее для темных дел. И подозреваю, что он сделал с ней нечто скверное. И ее уже не спаси…
– Колдун?
Он замялся, поняв, что сказал лишнее.
– Не думаю, что тебе следует об этом знать. Я не должен был говорить этого. Подумаешь еще, что я не в себе. Но поверь, я еще никогда не был так прав, как сейчас.
– Я ничего не поняла, Сергей. Но, если можно, я бы хотела знать про этого колдуна. Ты думаешь, есть некий колдун, который украл твою жену?
– Да. И он точно имеет отношение к темным или потусторонним силам. Иначе как объяснить то, что, едва я нападаю на его след, он исчезает, как дым, и я опять не могу выяснить правду.
– Но с чего ты решил, что этот колдун украл ее?
– Перед исчезновением Лидия говорила о некоем колдуне, которого видела пару раз и который зазывал ее к себе в дом, чтобы якобы очистить ее тяжелую карму.
– Это было на самом деле, или ей привиделось? – уже холодея от слов Чернышева, пролепетала она.
– Не знаю. В этом-то и есть главная загадка. Она говорила это очень четко, но в те моменты, когда произносила слова про колдуна, пребывала в каком-то странном состоянии, словно заторможенная.
– Как от наркотика?
– Что-то вроде того, как одурманенная.
– Ты сказал, что напал на след этого колдуна, и где же?
– Прости, Наденька, – перебил он ее. – Но более я ничего рассказывать тебе не буду. Чувствую, что это будет опасно для тебя. Я не хочу, чтобы ты так же пострадала.
– Но отчего я должна пострадать? – удивилась она.
Тут в ее мыслях всплыло воспоминание о жутком сне, который она видела на днях. В нем какой-то мерзкий старик наклонялся над ней, когда она лежала на пологом камне, и протягивал руку, он был невероятно похож на колдуна. Эта страшная догадка привела девушку в волнение, и она поняла, что граф явно знал что-то такое, чего она не понимала, а ее кошмар, скорее всего, был тому подтверждением.
Быстро присев к ней, Чернышев склонился и взволнованно прошептал:
– Не могу точно сказать. Но мое внутреннее чутье твердит о том, что я должен уберечь тебя от некой опасности. Я не знаю, что это, но знаю, что это мой долг.
– Но я в безопасности в твоем доме.
– Надеюсь на это, душа моя. Ты очень дорога мне, и я не хочу, чтобы с тобой что-либо случилось.
Как она оказалась в его объятьях, Надя не поняла и опомнилась лишь тогда, когда его поцелуй стал требовательным и невозможно страстным. Его руки уже начали с силой разминать ее спину, и Надя ощутила, что, как бы ей ни были приятны его поцелуи, в ее сердечке сидит заноза, которая не дает отдаться поцелую с молодым человеком полностью. Осторожно отстранившись от графа, она посмотрела в его голубые добрые глаза и спросила:
– Я хотела спросить тебя кое о чем…
– Спрашивай, – улыбнулся он, притягивая вновь девушку к себе ближе и вновь пытаясь поймать ее губы.
– После смерти жены у тебя был кто-то? – выпалила она, отворачиваясь.
– Ты имеешь в виду женщину? – поинтересовался он, и она ощутила, как напряжено стало его тело.
– Да.
– Нет. После смерти Лидии я был очень расстроен, и никакая женщина не могла привлечь меня, пока четыре дня назад я не подобрал на дороге прелестницу, которая теперь находится в моих объятьях.
– Надеюсь, ты говоришь правду.
– Ты в чем-то подозреваешь меня, милая? – опешил он.
– Да нет, но… – она замялась, но спросить напрямую про записку боялась. Он мог обидеться, а она не хотела этого.
– Нет, ты думаешь обо мне нечто нехорошее, и потому задала этот вопрос.
– Это не так.
– Чувствую, что именно так. Но заверяю тебя, Наденька, за этот год у меня не было и не могло быть других женщин. Я любил жену и долгое время не мог забыть ее.
– Но жить год без женщины…
– Я понял, что ты имеешь в виду. Ты считаешь меня образчиком недалекого мужчины, который озабочен только желаниями своего организма?
– Нет, но я не могу до конца поверить в это, – как-то неуверенно сказала она.
И он тут же выпустил ее из своих объятий.
– Ясно. По-вашему, сударыня, все мужчины – самцы, которые постоянно нуждаются в удовлетворении своих низменных потребностей?
– Я так не говорила.
Видя, что ему неприятны ее подозрения, она осознала, что все же обидела его. Поэтому он перешел на холодное «вы». Она попыталась сама обнять его, но граф быстро поднялся со скамьи и, сверкая на нее глазами, недовольно выпалил:
– Но подумали! – Этот разговор явно действовал ему на нервы. И девушка не знала почему: оттого, что он действительно был чист перед ней и ее подозрения оскорбляли его, или оттого, что ему было что скрывать. – Скажу вам одно, душа моя. Мои мужские потребности возникают только после того, как я влюбляюсь в женщину, не ранее. И поверьте мне, что, пока мое сердце молчит, мои низменные желания тоже молчат. И не потому, что у меня их нет, как вы могли бы вообразить. Просто я не могу быть с женщиной просто так, без душевного влечения и сердечной привязанности. Может, я не такой, как все, но не могу быть другим.
