— Конечно, имеет. Виноградники…
— Тайлер, я не про виноградники. — Она обвела рукой ярко освещенную комнату и открытые двери галереи, откуда доносилась музыка. — Все это. Красивая одежда, пустая болтовня, мишура…
— С души воротит.
— Но ты пришел. Ради деда.
— Ради деда и ради тебя, La Signora. Ради… семьи. Если бы это не имело значения, я ушел бы отсюда куда глаза глядят. Еще в прошлом году, когда ты перекроила всю мою жизнь.
— Ты так и не простил мне этого, — хмыкнула она.
— Не совсем. — При этом Тайлер необычным для себя галантным жестом взял ее руку и поцеловал.
— Если бы ты ушел, я бы нашла способ тебя вернуть. Заставила бы тебя пожалеть о сделанном и вернула бы. Ты нужен здесь… Я должна тебе кое-что рассказать. Дед на это не решится.
— Он заболел? — Тайлер оступился, поднял голову и начал разыскивать взглядом Эли.
— Смотри на меня. На меня, — негромко, но настойчиво сказала она. — Я предпочла бы, чтобы он не знал о нашем разговоре.
— Его смотрел врач? Что у него болит?
— Душа. Ему звонил твой отец.
— Что ему нужно? Деньги?
— Нет, он знает, что больше ничего не получит. — Тереза предпочла бы промолчать. Она ненавидела перекладывать свое бремя на других. Но после долгих раздумий решила, что мальчик имеет право знать правду. Право защищать свою собственность даже от ближайших родственников. — Он возмущается. Последние события мешают ему вести светскую жизнь и причиняют, как он выражается, «серьезные неудобства». Видимо, полиция в ходе следствия наводила о нем справки. Он винит в этом Эли.
— Он больше не позвонит. Я позабочусь об этом.
— Знаю. Ты хороший мальчик, Тайлер.
Он снова посмотрел на Терезу сверху вниз и невольно улыбнулся.
— Серьезно?
— Да, вполне. Я бы не стала возлагать это бремя на тебя, но у Эли слишком мягкое сердце. Это причинило ему боль.
— А я… у меня сердце не мягкое.
— Достаточно мягкое. — Она подняла руку, лежавшую на плече Тая, и погладила его по щеке. — Я завишу от тебя. — Когда на его лице отразилось изумление, Тереза продолжила: — Это удивляет тебя или пугает?
— Наверно, и то и другое.
— Привыкай. — Это негромко сказанное слово было равносильно приказу. Тереза сделала шаг назад. — Можешь быть свободен. Найди Софию и уведи с собой.
— Ее не так легко увести.
— Думаю, ты справишься. Хотя это мало кому под силу. Что-то ее давно не видно. Найди ее и на несколько часов заставь забыть о работе.
Похоже на благословение, подумал Тайлер. Он не был уверен, что рад этому. И не знал, что с ним делать. Спустя несколько секунд он прогнал от себя неприятную мысль и пошел выполнять приказ Терезы. Найти Софию и удрать.
Ее не было ни в салоне, ни на галерее. Расспрашивать людей не хотелось: его приняли бы за идиота, разыскивающего свою неверную даму. Впрочем, это было бы очень близко к истине.
Он быстро прошел через семейное крыло и заглянул в приемную, где еще сидел кое-кто из гостей. Он обнаружил там Муров. Джеймс дымил сигарой и рассказывал об одном знаменитом старом процессе. Элен слушала его, прихлебывая чай. Тайлеру казалось, что Линк и его девушка уехали еще час назад, но это оказалось не так. Молодые люди сидели на диване и смотрели друг на друга, как зачарованные.
— Тай, иди сюда. Хочешь сигару?
— Нет, спасибо. Я просто… La Signora просила меня найти Софию.
— Я давно ее не видел… Бог мой, как поздно! — Линк встал и потянул за собой Андреа. — Нам давно пора уезжать.
— Тай, наверно, она спустилась вниз, — предположила Элен. — Решила немного остыть и передохнуть.
— Да, пожалуй. Сейчас проверю.
Он начал спускаться, но увидел на лестнице Пилар.
— Твоя мать ищет Софию.
— Разве она не наверху? — Пилар рассеянно провела рукой по волосам. Ей хотелось только одного: десять минут подышать свежим воздухом и выпить стакан воды. — Я не видела ее. Во всяком случае, последние полчаса. Хотела поговорить с Джиной, но она заперлась у себя в спальне. Видимо, поссорилась с Доном. Устроила истерику, била посуду и, конечно, разбудила детей. Они ревут.
— Спасибо за предупреждение. Я туда ни ногой.
— Может быть, София у себя? Я сама по горло сыта Джиной и понимаю, что Софии захотелось сбежать. Наверно, решила передохнуть. Дэвид в салоне?
— Не видел, — на ходу бросил Тайлер. — Может, куда-то вышел.
Он пошел к спальне Софии. Если она там, нужно будет запереться, выполнить приказ и заставить ее забыть о работе. Он весь вечер гадал, что у нее под красным платьем.
Тай слегка постучал, а потом открыл дверь. В комнате было темно и холодно. Он покачал головой и пошел закрывать балконную дверь.
— Софи, ты застудишь свою прелестную попку, — пробормотал он и вдруг услышал слабый стон.
Сбитый с толку, Тай шагнул вперед и увидел ее в слабом свете, пробивавшемся из салона. Она лежала на полу галереи, опершись на локоть, и пыталась встать. Тайлер быстро опустился на колени.
— Спокойно, малышка. Ты что, упала?
— Не знаю… Я… Тай?
— Да. О господи, ты совсем окоченела. Пойдем. Я отведу тебя в комнату.
— Я в порядке. Просто плохо соображаю. Дай мне прийти в себя.
— Идем в комнату. Ты ударилась, Софи. У тебя кровь идет.
— Я… — София прикоснулась ко лбу и недоуменно посмотрела на свои пальцы. — Кровь… — пробормотала она и снова закрыла глаза.
— Нет, только не это, очнись! — Тайлер взял ее на руки. — Приди в себя. — Он поднял Софию, посмотрел ей в лицо и почувствовал, как у него сжалось сердце. Она была белой, как полотно, глаза остекленели, ссадина на лбу сильно кровоточила. — Вот к чему приводят ваши дурацкие каблуки. Не знаю, как женщины умудряются ходить на них и не ломать ноги…
Продолжая говорить, чтобы успокоить ее и себя, Тайлер положил Софию на кровать, укрыл ее одеялом и повернулся, чтобы закрыть балконную дверь.
— Сначала согрейся, а потом посмотрим, что с тобой.
— Тай… — Она схватила его за руку. Голова болела, но работала. — Я не упала. Кто-то толкнул меня.
— Толкнул? Сейчас я зажгу свет и проверю, где у тебя болит. Она отвернулась от яркого света.
— Кажется, у меня болит всюду.
— Успокойся. Лежи смирно. — Несмотря на растущий гнев, его руки оставались нежными. Рана на голове казалась ужасной. Ссадина была покрыта песком и воспалялась на глазах. Еще одна ссадина красовалась у нее на руке чуть пониже плеча.
— Я хочу снять с тебя платье.
