«София, — подумала она и быстро закрыла сумочку. — О господи!» Горло щекотало от смеха, молодого и глупого. Когда этот смех вырвался наружу, она ощутила странное облегчение.
Пилар спускалась по лестнице и гадала, что ждет ее сегодня вечером.
Это было настоящее любовное свидание. Более подходящего слова не придумаешь, призналась себе Пилар. Ничем другим нельзя было объяснить розовое сияние вечера или этот знакомый холодок под ложечкой. Хотя со времени ее последнего свидания прошли десятки лет, но сомневаться в этом не приходилось.
Она почти забыла, как приятно сидеть напротив мужчины за столом с горящими свечами и разговаривать. Просто разговаривать. Ощущать, что тебя внимательно слушают. И это чувство, это воспоминание были глотком холодной воды, предложенным человеку еще до того, как он понял, что умирает от жажды.
Нет, конечно, она не собиралась позволять себе ничего, кроме… э-э… дружбы. Стоило Пилар подумать о том, что украдкой сунула ей собственная дочь, как у нее начинали потеть ладони.
Но дружить с привлекательным, интересным мужчиной было бы приятно.
— Пилар! Как я рада тебя видеть!
Пилар узнала знакомый запах и веселый голос еще до того, как подняла глаза.
— Сьюзен! — На ее лице появилась светская улыбка. — Чудесно выглядишь. Знакомьтесь, пожалуйста. Сьюзен Мэнли. Дэвид Каттер.
— Нет, нет, не вставайте! — Ослепительная блондинка, только что оправившаяся после очередной косметической операции, обменялась с Дэвидом рукопожатиями. — Я ходила пудрить нос, возвращалась к своему столику и вдруг увидела тебя. Мы с Чарли привезли сюда его клиентов из другого города. Кстати говоря, смертельно скучных, — подмигнула она. — Только вчера я говорила Лауре, что хотела бы с тобой встретиться. Мы не виделись целую вечность. Милая, я ужасно рада, что ты стала выезжать. Ты замечательно выглядишь. Знаю, как тяжело тебе пришлось. Это было страшным ударом для всех нас.
— Да. — Пилар почувствовала скрытый укол. Удовольствие от вечера тут же испарилось. — Спасибо за телеграмму с соболезнованиями.
— Жалею, что не смогла сделать большего. Впрочем, зачем говорить о грустном? — Сьюзен слегка сжала руку Пилар, не сводя глаз с ее спутника. — Надеюсь, твоя мать в добром здравии.
— Спасибо, вполне.
— Мне нужно идти. Нельзя бросить Чарли на съедение этим занудам. Рада была познакомиться с вами, мистер Каттер. Пилар, я позвоню тебе на неделе и приглашу на ленч.
— Буду ждать, — ответила Пилар, поднося к губам бокал. — Прошу прощения, — сказала она, когда Сьюзен отошла. — Долина Напа мало чем отличается от провинциального городка. Куда ни пойди, всюду встретишь знакомых.
— Тогда за что же просить прощения?
— Это неудобно. — Пилар снова поставила бокал и принялась водить пальцами по его ножке. — Люди начнут болтать. Именно это и предсказывала моя мать.
— В самом деле? — Каттер заставил Пилар отпустить бокал и взял ее за руку. — Тогда дадим им повод для сплетен. — Он поднес ее руку к губам и непринужденно поцеловал. — Спасибо Сьюзен. — Когда у Пилар расширились глаза, он объяснил: — За повод сделать это… Как вы думаете, — задумчиво спросил Дэвид, — что она завтра утром скажет Лауре, когда позвонит ей?
— Могу только представить. Дэвид… — По предплечью побежали мурашки. Они не прошли даже тогда, когда Пилар убрала руку. — Я ничего… не ищу.
— Забавно. Я тоже ничего не искал. Пока не увидел вас. — Он наклонился поближе и негромко произнес: — Давайте сделаем что-нибудь греховное.
К лицу Пилар прихлынула кровь.
— Что?
— Ну, например… — Его голос превратился в обольстительный шепот, — попросим подать десерт.
Затаившая дыхание Пилар невольно рассмеялась:
— Замечательно!
И все действительно было замечательно. Вечерняя дорога домой под колючими звездами и холодной белой луной. Тихая музыка по радио, горячее обсуждение книги, которую оба недавно прочитали. Позже она удивлялась тому, что можно быть такой спокойной и возбужденной одновременно.
Пилар чуть не вздохнула, когда увидела огни виллы. «Вот и дом», — подумала она. Вечер, начавшийся с волнений, заканчивался сожалением о том, что все так быстро кончилось.
— Дети еще не спят, — сказал Дэвид, заметив, что флигель освещен, как казино в Лас-Вегасе. — Придется их убить.
— Да, я заметила, что отец вы жестокий и ужасный. И что дети вас до смерти боятся.
Он искоса взглянул на нее.
— Я бы не возражал, если бы они иногда дрожали от моего взгляда.
— Думаю, слишком поздно. Вы воспитали двух счастливых и послушных детей.
— Если бы так… — Он побарабанил пальцами по рулю. — У Тео в Нью-Йорке были сложности. Кража в магазине, побеги из дома. Учиться тоже стал хуже, хотя и до того не блистал.
— Мне очень жаль, Дэвид. С подростками всегда трудно. А отцу-одиночке — вдвойне. София в этом возрасте вела себя так, что волосы вставали дыбом. Ваш сын — славный мальчик. Думаю, его поведение было нормальной реакцией на происшедшее.
— Наверно, это дало мне толчок, в котором я нуждался. Я позволял ему пользоваться свободой, потому что так было легче. Днем у меня не было времени, а вечером не было сил. Когда их мать ушла, мне было труднее с Мадди, чем с Тео и я занимался главным образом ею.
— Позднее раскаяние, — кивнула она. — Это мне знакомо.
— Да, пришлось поломать голову, как с ними быть. Это одна из причин, почему я предпочел купить микроавтобус и проехать на нем через всю страну, а не прилететь на самолете. У нас появилось время. Ничто так не сплачивает семью, как три тысячи миль, проделанные в одной машине. Особенно если вы в ней ночуете.
— Это был очень смелый шаг.
— Настоящая смелость потребовалась от меня позже. — Он свернул на подъездную аллею. — Когда я был главным дегустатором экспериментального вина Мадди. Это было ужасно.
Она фыркнула.
— Выходит, мы сами готовим себе конкурента? — Пилар хотела открыть дверь, но Дэвид положил руку ей на плечо.
— Я выйду. Давайте закончим вечер как положено. Пилар снова занервничала. «Что он хотел этим сказать? — думала она, пока Дэвид обходил микроавтобус. — Что я должна пригласить его в дом, чтобы можно было обняться в гостиной? Конечно, нет. Об этом не может быть и речи».
Он проводил Пилар до дверей. Можно было пожелать друг другу спокойной ночи и даже обменяться небрежным поцелуем. Как делают друзья, напомнила она себе. Когда Дэвид открыл дверь, Пилар слегка попятилась.
— Спасибо за чудесный обед и чудесный вечер.
— Это вам спасибо. — Дэвид взял ее за руку и ничуть не удивился тому, что рука дрожала. Он заметил тревогу в глазах Пилар еще тогда, когда открывал дверь. В том, что он заставил женщину нервничать, не было ничего страшного. Наоборот, льстило его самолюбию.
