Когда слепящий свет множества огней сменился мягким приглушенным, я на мгновение остановилась, чтобы привыкнуть. Широкая дорожка вела от входа, вилась вокруг деревьев, обрастала лавками и терялась в пышных кустах с яркими цветами. Иногда она разветвлялась, но я шла по центральной, основной, потому что вовсе не хотела прятаться от Гейса. Он должен меня найти. Так что разумнее идти и не сворачивать никуда, чтобы не заблудиться.
Мимолетно вспомнилось наше блуждание в парке Градины. Как же давно это было! Я чувствовала, будто между этими моментами — тогда и сейчас — прошли не просто несколько лет, а пролетела целая жизнь. Кто бы мог подумать, что иногда хватает и неполного децениума — всего-то каких-то семи дней, чтобы так все поменялось.
Я не стала блуждать или заходить далеко, как только заприметила уютную беседку, устроилась в ней. Вечер еще не стал прохладным, но я все равно обхватила себя руками, успокаивая дрожь. А потом сняла маску и приготовилась к встрече. Что бы ни случилось, я приму все.
Шаги не заставили себя ждать — быстрые, уверенные. Мужчина явно шел в мою сторону. Я вскочила, расправила платье, коснулась слегка прически — очень уж хотелось выглядеть хорошо — и вышла из беседки.
— Гейс, послушай…
И тут я поняла, что это вовсе не мой муж.
— Какая удачная встреча, Даннике…
На меня смотрел Захар. Но как? Я же видела, как его схватили. Или я ошиблась? Но одежда же… Я, наконец, отошла от шока и заметила, что на Захаре нет того наряда, в котором он показался мне в последнюю нашу встречу. Вид у него был взъерошенный и потрепанный, а одет Захар был в форму прислуги, местами порванную и в каких-то пятнах. Я подозревала, что это были пятна крови. Скорее всего, тот шикарный камзол был нужен, чтобы пройти внутрь дворца, а дальше…
— Бежишь? — мгновенно поняла я. С чего бы еще ему, потрепанному, находиться здесь? В безлюдном саду, где охраны было минимум, потому что это место внутри дворцовых стен. А значит, можно было прийти в себя и обдумать ситуацию. И сбежать.
— А даже если и так? — усмехнулся Захар и сделал шаг вперед.
Но вместо того, чтобы шагнуть назад, я сделала наоборот — шагнула навстречу. Иначе я бы осталась в замкнутом пространстве беседки. А так был шанс… Я сама не знала, на что был шанс. Смогу ли я сопротивляться боевику?
— Этот провал тебе не простят, — мы понемногу двигались, я не подпускала его ближе, тянула время, старалась не отводить взгляд.
— Почему ты решила, что это был провал?
— Король жив, — указала я.
— Зато какие заголовки будут в завтрашних кранцах! «Лихтайн желает войны?». «Убийства в столице — дело рук лихтайнцев?». Не удалось обезглавить, пусть, — отмахнулся он. — Зато можно сделать так, что отношения между Лихтайном и Фрейзелией ухудшатся. Какие бы объяснения ни предъявили, фрейзелийцы будут говорить о соседях как о предателях, а лихтайнцы — как о лжецах. Договоры о поддержке разорвут…
— Войны не будет. Король не позволит этому случиться!
— А я и не говорю о ближайшем времени. Но пройдет десять лет, двадцать… — Захар хмыкнул. — Впрочем, это будет уже не моя забота. Я свое дело сделал и хочу уйти.
— Спасти свою шкуру?
— Ты меня будешь в этом упрекать? Сама-то чем лучше? — он прищурился и вдруг другим, более вкрадчивым тоном поинтересовался: — Или ты хочешь сбежать со мной? Что, великому герцогу не нужна жена с подмоченной репутацией? Поэтому ты, моя милая женушка, здесь страдаешь?
Наверное, я все-таки не сдержалась, изменилась в лице, эмоции Захара и его слова били меня наотмашь. Увидев это, он рассмеялся и протянул в мою сторону руку:
— Тогда иди сюда, я тебя утешу. Все-таки ты слишком впечатляющая женщина, Даннике, чтобы от тебя отказаться. С виду простушка, а внутри огонь!
— Ты не представляешь, насколько ты прав!
Я разозлилась. Отпустить его? Дать уйти безнаказанным? Уйти, тем более с ним? Да какого харса?!
Это должно было закончиться еще тогда, пять лет назад. Не будь той женщины с детьми, я бы, наверное, уже решила нашу с Захаром судьбу. Выжила бы либо я, либо он. Но тогда я уехала, оставив его ни с чем.
Даже если Гейс выполнит все, что о чем он мне говорил. Даже если мы вернем наш быт и сгладим все недомолвки и шероховатости между нами. Я не смогу забыть, что Захар все еще может в один прекрасный день оказаться у моей двери. Я не смогу почувствовать себя в безопасности. А если у меня родится ребенок…
Нет.
Огонь загорелся на моих пальцах в один миг.
— Хочешь оставить на мне свой след, милая, — рассмеялся Захар. — Хорошо, давай поиграем.
Это было моим самым опрометчивым и суицидальным решением — сразиться с боевиком. Но поступить иначе я не могла, это было все равно, как если бы я отказалась от себя. В этот миг я забыла, что давно толком не использовала этот дар, что перегорела много лет назад, что у меня с меткостью проблемы, а в платье я довольно неповоротлива. Все это стало неважным.
Можно порвать подол, чтобы двигаться лучше. Можно швыряться огнем так густо, что моя косорукость станет неважна. Можно не чураться подлых замашек и бросить в глаза противнику горсть земли. Можно заорать, когда его кулак попал мне в живот и вцепиться от боли ногтями ему в лицо — царапать глаза, бить ногами, отбивать его пламя своим пламенем — непослушным, но сильным как никогда. Сейчас я верила, что могу, что одолею этот призрак своего прошлого.
— Даннике! Сучка! — хрипел Захар, пытаясь добраться до моей шеи, вцепляясь пальцами мне в рот. Я кусалась, сцарапывала зубами кожу с этих пальцев, жгла сам и защищалась. Тут уже хотелось одного — если и умереть, то прихватить Захара с собой.
— Даннике, ты… — хватка внезапно ослабла, огонь пропал, а Захар завалился на меня, заливая мне грудь кровью. Я собралась с силами и с ревом оттолкнула тяжелое тело в сторону. В виске Захара виднелась черная дыра. Такие остаются от попадания снарядом магвапена.
— Ты в порядке?
Я подняла голову и увидела Гейса. В том самом белом наряде. У него в руках был магвапен, раскрасневшееся дуло было верным знаком, что из него только что был произведен выстрел, причем на максимальной мощности и минимальном разбросе энергии. Так-то да, это не просто — попасть в голову человеку так точно, еще и не задеть при этом меня.
— Давай руку, — Гейс отбросил оружие в сторону и сам взял меня за руки. Потянул на себя, поднял на ноги и пытался обнять.
— Ты в белом… А я в крови… — я остановила его. Чушь, конечно, все это. Но какой-то частью сознания, в котором сейчас мельтешили разные мысли, я вдруг посчитала себя «грязной».
— Это меньшее, что меня сейчас волнует, — Гейс легко развеял мои сомнения и тут же прижал меня к своей груди, обхватил руками так плотно, что я пискнула от легкого удушья. — Прости. Но я думал, что опоздал.
