— А трогать можно или только глядеть? — в ответ раздался хриплый мужской смех. Я даже не напряглась, потому что четко уловила чужое неодобрение.
— Даже взглядом особо не тычь, не то что своими грязными пальцами. Пока что это ценный заложник, а потом…
Что будет потом со мной, вопрос был открытым. Или убьют, или развлекутся. В то, что Гейс меня каким-то образом выкупит или выручит, а Захар так спокойно отпустит, верилось с трудом. Нет, в фантазиях я могла представить Гейса на черном жеребце в старинных латах и с магвапеном наперевес. Но реальность, она несколько другая.
Возможность… Мне всего лишь нужна была возможность. Руки связали хорошо, но пройдет час-второй — и я смогу накопить достаточно магии, чтобы первая же попытка сбежать оказалась успешной. Можно, обмануть, задурить голову охране, пережечь веревки и выбраться из дома. Тихо не выйдет, придется прорываться с боем…
— Эй, ты, — чужая рука перевернула меня лицом к свету. Я, конечно, прищурилась, но смогла рассмотреть только мужское, усыпанное веснушками лицо и край какой-то посудины. Именно он больно ударил меня по губам. Вонючая жидкость плеснула на губы.
— Пей! — приказал мужчина. — Шеф сказал, что ты магнера, а мне проблемы не нужны. Так что пей, не выделывайся!
Я на мгновение замялась: ситуация была не из простых. И сопротивление толком не оказать! Пить какую-то бурду не хотелось, но и быть избитой тоже. Это не принесет мне никакой пользы. Вот только заминка, видимо, была слишком длительной, так что в следующий момент миска стукнулась в зубы, а чужие пальцы зажали мне нос. И это несмотря на то, что я почти сразу принялась глотать отвратительный настой!
Конечно, я закашлялась. Жидкость полилась обратно. Но моего мучителя это не беспокоило. И только когда кто-то рассмеялся «ты смотри, захлебнется еще от твоей исполнительности», меня выпустили из этого плена. Я рухнула кулем на диван, мокрая и дрожащая. Вокруг кружилась комната, пятна света становились то ярче, то тусклее, тело казалось чужим, неживым. Вердомме, я больше не могла пошевелиться!
Глава сорок первая
Солнечные лучи настойчиво лезли в лицо. Я поморщилась, кое-как открыла глаза — ресницы слиплись, под веками жгло, а во рту был отвратительный привкус. Безумно хотелось пить. Я попыталась понять, где нахожусь. Что за комната? То, что не дома, было и так ясно. Увы, память была при мне и не дала мне обмануться, представить, что все нормально.
Вердомме! Ничего нормального не было. Я не вернулась домой, я попала в руки тех, от кого когда-то бежала, еще и, возможно, сделала хуже и Гейсу, и себе.
Одним можно было утешиться, что не все мои шаги были неверными. Лапку-то я спасла, и тех жандармов и случайных прохожих на площади — тоже. Да, они никогда об этом не узнают, но можно было добавить одно хорошее дело к моему личному списку.
Комната когда-то была библиотекой — длинные ряды покосившихся книжных шкафов, уже пустых, немного мебели, камин. И если в темноте еще можно было представить, что дом относительно недавно был жилым, то сейчас в солнечных лучах я видела неприглядную правду. Это здание было слишком заброшенным. Окна заколочены кое-как, паркет вздыбился и рассыпался местами в труху. Таких брошенных домов нет в центральных частях столицы. А что там на окраине…
Хотелось бы представить, что какой-то бдительный сосед углядит движение на участке, но, скорее всего, нет, меня не найдут. Обычно такие дома быстро кто-то занимал и покупал, столица все же. Или был другой вариант: дом стоял уже не одно десятилетие пустым, а значит, и вся улица особо не оживленная.
— О, глаза открыла, значит, не сдохла, — рассмеялся кто-то рядом. Не Захар. Голос был более грубый и хриплый. И пальцы, схватившие меня за подбородок, тоже отличались. Уж что, а руки Захара я успела рассмотреть.
От незнакомца неприятно пахло немытым телом и пылью. Он дернул меня за воротник куртки, поднимая тело в сидячее положение. Перед глазами все закружилось, а руки и ноги закололо иголками боли, заныла спина. Пока лежала, я не чувствовала, насколько мне плохо.
— А я иду, смотрю девка, — хмыкнул мужчина. — И думаю, ребятушки оставили… А мне и говорят, руками не трогать. А я вот что думаю…
— Тебе думать не положено, — оборвал невнятную речь появившийся Захар. Чужие руки исчезли, больше ничего не поддерживало мое тело в сидячем положении — и я завалилась на бок. Закашлялась, простонала. Сдерживаться уже не нужно было, и так видно каждому, в каком я состоянии.
— Что ты, Даннике, не плачь, — обманчиво-ласково произнес он, когда мы остались одни. Он распутал мне руки, усадил — и я безвольно откинулась на спинку дивана. Откуда-то появилась кружка с водой, вкуснее которой я давно ничего не пробовала.
— Что ты делаешь? — прохрипела я, когда почувствовала в себе силы говорить. Захар стянул с меня ботинки и принялся разминать мышцы моих ног. Это было очень кстати, пусть больно и почти невыносимо. Мышцы кололо, за закрытыми веками мигали красные вспышки. Я могла бы выругаться, наверное, отстраниться, но продолжала терпеть. Пусть даже это помощь из рук Захара, я должна была ее принять. Раньше приду в себя — раньше появится шанс исправить мою ошибку и сбежать.
— Вот видишь, я умею быть галантным, — хмыкнул он, напоследок прижав пальцы к моей шее. Прикосновение было более тяжелым и цепким, чем полагалось при обычной попытке размять плечи. Но я даже не пискнула. Пусть он думает, что выиграл.
— И что дальше? — задала я закономерный вопрос.
— Дальше? — последовала долгая пауза, но я ее заполнила — кое-как обхватила ладонями кружку и, чудом не уронив, поднесла ее к губам. Даже если в воде добавки, отказать от нее я не могла. — А дальше ты, как хорошая девочка, сидишь тихо и ждешь меня. Я возвращаюсь, ты изображаешь радость, в ответ получаешь порцию любви и ласки…
— Завел бы ты себе собаку, — поморщилась я.
— Ты опоздала с советом, у меня их целый отряд, — рассмеялся Захар. — Целый отряд верных, не таких как ты, готовых пойти на смерть.
— Идиотов.
— Не без этого. Но верность и ум редко когда сочетаются, да?
Я не ответила, сосредоточилась на воде. Можно было бы запустить в голову Захару чашкой, да… Но он увернется.
— Да, увернусь, — подмигнул он мне, я вопросительно подняла брови, мол, о чем это он. — Ты так внимательно смотрела на кружку, что эта мысль напрашивается сама по себе. Неплохой снаряд, чтобы запустить в меня. Но предупреждаю, не выйдет. Ни со мной, ни с твоими сторожами. Они, может, и не самые умные, но исполнительные.
— И что их ждет в случае не исполнения приказа?
— Нечто такое, что они лучше сами вывернутся наизнанку, но не подведут меня…
Захар улыбался, но глаза его не выражали ничего. Так же и внутри не было никаких эмоций. Он будто умер и смотрел на меня со дна глубокого-глубокого водоема мертвыми глазами. Это было отвратительно и странно. Я все-таки дернулась и перевернула кружку. Но ничего не вылилось — внутри почти не осталось воды.
