Но сегодняшний вечер она проведет в свое удовольствие, нежась в свете тропического закатного солнца, слушая шепот моря.
Когда Филипп постучал в ее дверь, Адриенна уже была готова. Он тоже был в белом. На фоне пиджака его рубашка чуть отливала голубизной.
– Есть нечто привлекательное в том, чтобы проводить зиму в жарком климате.
Молодой человек провел руками по ее обнаженным плечам.
– Вы отдохнули? – Да.
Адриенна не сказала ему, что побывала в отеле «Эль Гранде», чтобы упаковать вещи и выписаться.
– Хорошо. Прежде чем мы отправимся обедать, я хочу кое-что предложить.
Филипп вытащил из кармана маленькую, обтянутую бархатом коробочку.
– Нет! – Ее голос прозвучал холоднее, чем она хотела, но он взял ее за руку и вложил коробочку в ее пальцы.
– Невежливо отказываться от рождественского подарка, кроме того, это еще и плохая примета.
Филипп не добавил, что вынужден был дать хорошие чаевые ювелиру, чтобы тот открыл свою лавочку в праздник.
– Это совсем необязательно.
– Разве? – откликнулся он. – Да ну же, Адриенна, такая женщина, как вы, должна уметь с изяществом принимать подарки.
Конечно, Филипп был прав, а она вела себя как дура. Адриенна щелкнула замочком футляра и принялась рассматривать лежавшую на белом атласе булавку. «Нет, булавка не лежит, не покоится, – подумала Адриенна, – она будто притаилась в засаде, как пантера, такая же черная и изогнутая, с рубиновыми глазами».
– Красиво.
– Она напомнила мне вас. У вас есть нечто общее, – сказал Филипп, прикалывая булавку к платью.
– От одного взломщика другому? – улыбнулась Адриенна и погладила булавку.
– Нет, от одной беспокойной души другой, – поправил ее Филипп. И, опустив пустую коробочку в карман, подал Адриенне руку.
Молодые люди пообедали изысканно приготовленным омаром, запивая его вином, сохранившим аромат винограда, в то время как мариачис
[37]
прохаживались между столиками и пели о любви. Со своего места у окна они могли наблюдать за людьми, прогуливающимися по берегу моря вдоль дамбы, и видеть, как мальчишки, всегда охотившиеся за мелкой монетой, дежурили возле такси.
Солнце зашло – закат был ярким и красочным, на небо поднялась медлительная и величественная луна.
Адриенна попросила Филиппа рассказать о его детстве и была удивлена, что он не попытался увильнуть от ответа или отделаться шуткой.
– Моя мать продавала билеты в кассе кинотеатра. Мне это нравилось, потому что я всегда мог торчать в кино, хоть целый день, и смотреть все фильмы подряд. Но мама зарабатывала мало, и денег хватало только на то, чтобы оплачивать жалкую двухкомнатную квартирку в Челси. Мой отец ворвался в жизнь матери внезапно и столь же стремительно из нее исчез, когда узнал, что мать беременна.
В душе Адриенны зародилось сочувствие к молодому человеку.
– Должно быть, ей было трудно одной растить ребенка?
– Уверен, это был настоящий ад, но она никогда не подавала виду. Моя мать по натуре оптимистка и привыкла довольствоваться малым. Кстати, она страстная поклонница вашей матери. Когда мама узнала, что я обедал с дочерью Фиби Спринг, то в течение часа отчитывала меня за то, что я не привез вас повидаться с ней.
– Да, мама имела удивительную способность располагать к себе людей.
– Почему же вы не пошли по ее стопам и не стали актрисой?
– А разве я этого не сделала?
– Интересно знать, много ли вам приходилось лицедействовать.
– Лицедействовать? – Адриенна усмехнулась. – Столько, сколько требуется. А вашей матери известно о вашем… излюбленном занятии? О вашем влечении к?..
– Вы имеете в виду секс?
Филипп не был уверен, что девушка рассмеется, но она рассмеялась. Потом наклонилась к нему, и свет замерцал в ее глазах.
– Я говорю не о развлечениях, а о призвании, о вашей профессии.
– Ну, тут и говорить не о чем. Достаточно сказать, что моя мама неглупа. Еще вина?
– Немного, Филипп. А вы не думали о том, чтобы вернуться к прежним занятиям, чтобы совершить еще одну, необыкновенную кражу? Воспоминание о которой грело бы вас в преклонном возрасте?
– Говорите о «Солнце и Луне»?
– Ну, это уж мое дело, – Голос Адриенны прозвучал отчужденно.
– «Солнце и Луна», – повторил он, внимательно наблюдая за выражением ее лица. – Два фантастических сокровища в одном ожерелье. «Солнце» – бриллиант в двести восемьдесят карат, камень чистой воды, совершенно прозрачный, и, как говорит легенда, со сложной историей. Алмаз был найден в Индии, в Декане, в шестнадцатом веке. Говорят, что в необработанном камне было восемьсот карат. Камень был найден двумя братьями, и они, как Каин и Авель, поссорились из-за него, и один из них убил другого. Убийцу не сослали в страну Нод
[38]
, как Каина, но судьба все равно покарала его. Его жена и дети утонули, оставив ему в утешение только холодный камень.
Филипп отхлебнул маленький глоточек вина. Адриенна молчала, и он снова наполнил ее и свой бокалы.
– Легенда гласит также, что он помешался и предложил свой камень дьяволу. Неизвестно, был ли принят дар или нет, но владелец был убит, а камень начал свои странствия, и всегда за ним тянулся кровавый след – ради него совершались предательства и убийства. Наконец камень примерно в 1876 году оказался в Якире.
– Мой прапрадедушка купил его для своей любимой жены. За сумму, равную полутора миллионам американских долларов. Этот подарок обошелся бы ему дороже, но к тому времени у камня уже была дурная слава.
Официант убрал со стола, и девушка продолжила:
– Камень огранил венецианец, который то ли оттого, что волновался, то ли от недостатка сноровки большую часть алмаза обратил в отходы. За это, прежде чем бросить его в пустыне, ему отрубили руки. В пару камню была найдена жемчужина, которую еще в древности выловили в Персидском заливе. Она была совершенной формы – блестящая, мерцающая, как сто пятьдесят карат лунного света! Пока бриллиант сверкает, жемчужина мерцает, волшебство жемчужины непрестанно пытается побороть силу бриллианта. Вместе они как война и мир, как лед и пламя. Или как солнце и луна.
Адриенна отпила глоток вина, чтобы проглотить комок в горле. Она хорошо помнила, как ожерелье выглядело на шее ее матери, и могла представить, только представить, что это будет за ощущение, когда оно окажется у нее в руках. Каким бы ни было его волшебство, какую бы ни сочинили о нем легенду, ожерелье она получит.
