– Теперь делай все, что я скажу, – шепнула она Адриенне. – Не задавай никаких вопросов. Крепко держись за меня.
Прежде чем Адриенна успела кивнуть в знак согласия, Фиби увлекла ее за собой в группу студентов. Быстро продвигаясь вперед, работая, когда надо, локтями, она выбралась из толпы и бросилась бежать по длинному коридору.
За ее спиной раздались крики. Потерявшие бдительность телохранители поняли, что их провели. Фиби подхватила Адриенну и помчалась, минуя один марш лестницы за другим. Ей нужна была дверь, любая дверь, ведущая на улицу. Если бы ей удалось найти такую дверь, выбраться на улицу и раздобыть такси, то ее план имел бы шанс на успех. Коридор змеился, меняя направление, а она мчалась по нему, расталкивая посетителей и сотрудников музея. Ей надо было оторваться от погони.
Фиби мчалась мимо сокровищ мирового искусства. Люди удивленно таращили на них глаза. Волосы Фиби выбились из тщательно сделанной прически, разметались и рыжим каскадом падали на плечи. Наконец она увидела дверь и, спотыкаясь, бросилась к ней. Сердце ее готово было разорваться, когда она выбралась из здания и устремилась вперед по улице.
Фиби снова ощутила запах реки и свободы. Наконец она остановилась, чтобы передохнуть, – красивая, до смерти перепуганная женщина, прижимающая к себе ребенка. Ей достаточно было поднять руку, и у обочины затормозило такси.
– Аэропорт Орли, – с трудом вымолвила она, оглядываясь назад и заталкивая Адриенну в машину. – Пожалуйста, поторопитесь.
– Да, мадам. – Шофер сдвинул набок свою шапочку и нажал на акселератор.
– В чем дело, мама? Почему мы убежали из музея? Куда мы едем?
Фиби закрыла лицо руками. Она сожгла за собой все мосты.
– Доверься мне, Эдди. Пока я не могу тебе ничего объяснить.
Когда тело Фиби начало сотрясаться от дрожи, Адриенна приникла к матери. Так, тесно прижавшись друг к другу, они выехали из Парижа.
Когда девочка услышала рев самолетов, губы се задрожали:
– Мы возвращаемся в Якир?
Фиби порылась в кошельке и, не найдя мелких денег, заплатила шоферу двойную сумму за проезд. Она все еще ощущала отвратительный металлический привкус страха во рту. Теперь, если муж поймает ее, ей конец. Сначала убьет ее, а потом всю жизнь будет мстить Адриенне.
– Мы никогда больше не вернемся в Якир. Я увезу тебя в Америку, в Нью-Йорк. Поверь мне, Эдди, это все потому, что я люблю тебя. А теперь давай поторопимся.
Они вбежали в здание аэропорта. На минуту Фиби оторопела от сутолоки и шума. Она уже много лет нигде не бывала, никуда не ездила одна. Даже до своего брака Фиби путешествовала, окруженная агентами, секретарями, костюмерами. Ее охватила паника, и опомнилась она только тогда, когда почувствовала, как маленькие пальцы Адриенны сжимают ее руку.
Фиби заранее попросила Селесту заказать билеты, и они должны были ожидать их на конторке «Пан-Америкэн». Торопясь к терминалу, Фиби молила бога, чтобы Селеста выполнила ее просьбу. У конторки она вытащила паспорт из сумочки и с самой обворожительной из своих улыбок протянула его клерку.
– Добрый день. Для меня должны быть оставлены два оплаченных билета в Нью-Йорк.
Ее улыбка так ослепила клерка, что он заморгал глазами.
– Да, мадам.
Потрясенный встречей со знаменитой киноактрисой, молодой человек пробормотал:
– Я видел ваши картины, мадам. Они восхитительны.
– Благодарю вас. – Фиби почувствовала прилив отваги. Значит, ее не забыли. – Билеты в порядке?
– Прошу прощения? О, да, да.
Он поставил печать и что-то нацарапал на бумажке.
– Здесь написан номер вашего рейса. У вас еще есть сорок пять минут.
Ладони Фиби были липкими от пота, когда она протянула руку за билетами и опустила их в сумочку.
– Благодарю вас.
– Пожалуйста, подождите, – остановил ее клерк.
Она замерла на месте, вцепившись в руку Адриенны, и чуть было не бросилась бежать.
– Не дадите ли мне автограф?
Фиби прикрыла пальцами глаза, надавила на них и позволила себе рассмеяться коротким смешком.
– Конечно, с удовольствием. Как ваше имя?
– Меня зовут Анри, мадам. – Он протянул ей листок бумаги. – Я никогда вас не забуду.
Фиби расписалась, как всегда прежде, своим размашистым почерком с росчерками.
– Поверьте мне, Анри, я тоже никогда вас не забуду. – Она вернула ему бумажку с автографом и улыбнулась. – Пошли, Адриенна. Нам надо успеть на самолет. Благослови, боже, Селесту, – сказала она, когда они уже двинулись к проходу. – Она встретит нас в Нью-Йорке, Эдди. Она мой самый близкий друг.
– Как Дюжа?
– Да, как Дюжа для тебя. Она нам поможет.
Терминал больше не интересовал Адриенну. Она испугалась, потому что лицо матери было совершенно белым, а руки дрожали.
– Отец рассердится.
– Он не обидит тебя.
Фиби снова остановилась и положила руки на плечи дочери.
– Обещаю: что бы мне ни пришлось для этого сделать, тебе он не причинит вреда.
Потом, ощутив, что все напряжение последних дней и ночей отпустило ее, прижав руку к взбунтовавшемуся желудку, Фиби с дочкой бросилась в дамскую комнату. Там ее настиг сильным приступ рвоты.
– Мама, пожалуйста! – Адриенна в ужасе прижалась к матери, согнувшейся над унитазом. – Нам надо вернуться до того, как он узнает о нашем побеге. Скажем, что заблудились, потеряли друг друга. Он только немножко рассердится. Я скажу, что виновата я, что все случилось из-за меня.
– Не могу. – Фиби прислонилась к умывальнику, пережидая, пока приступ тошноты пройдет. – Нам нельзя к нему возвращаться. Он хочет разлучить нас, детка. Собирается послать тебя учиться в Германию.
Трясущимися руками Фиби достала носовой платок и отерла им свое влажное лицо.
– Я не дам ему разлучить нас и выдать тебя замуж за такого же человека, как он сам. Я не хочу, чтобы у тебя была такая же жизнь, как у меня в Якире. Я не выдержу. Это убьет меня.
Адриенна помогла матери подняться на ноги, они вышли из узкой, тесной кабинки и попали в новую жизнь.
Фиби была все еще очень бледна, когда они поднялись в самолет, застегнули пристяжные ремни и услышали рев моторов.
Потом она немного успокоилась, сердце ее перестало биться как бешеное. Но в голове у нее по-прежнему гудело, кислый вкус во рту не проходил, и Фиби прикрыла глаза.
– Мадам, могу я предложить вам и мадемуазель что-нибудь выпить после взлета?
– Да, – ответила Фиби, не открывая глаз. – Принесите девочке что-нибудь холодное и сладкое.
– А вам?
