Я улыбаюсь и забираю у него цветок.
Швейцар узнает Тристана и проводит нас в начало очереди: для нас зарезервированы места. Чувствую себя очень важной. Тристан так ничего и не сказал мне про фильм. Я не была готова к тому, что актёры говорят на иностранном… я сразу вспоминаю, как у меня всё плохо с французским.
История начинается с грузовика доставки, который едет в булочную: он наезжает на кочку, и на дорогу выпадает багет. Водитель этого не замечает. Весь фильм – приключения потерянного багета на улицах Парижа. Пока остальные багеты лежат на деревянных полках и в чьих-то тёплых домах, одинокий багет переезжают, поднимают, роняют… Его клюют птицы, его пинают, заворачивают в шарф, привязывают к лаймово-зелёной веспе и таскают по городу… Пока каким-то чудом он не оказывается на ступенях булочной. Но прямо перед тем, как на крыльцо выходит пекарь, начинается дождь, и от багета остаются только мокрые крошки, которые уплывают вниз по улице и в канализацию.
Экран темнеет, и Тристан передает мне платок – утереть слёзы.
– Поверить не могу, что я рыдаю!
Как бы это глупо ни звучало, я вижу себя в том багете, который только хотел вернуться домой в целости и сохранности. Я поэтому так вцепилась в Сэма? Я хочу, чтобы всё стало, как прежде.
Я оглядываюсь: плачу не я одна. Поворачиваюсь к Тристану и шепчу:
– Почему ты решил показать мне именно этот фильм?
– Прочёл о нём в Сети и подумал о тебе. Понравилось?
– Ну да, конечно. Но он такой… печальный.
– Именно. Я знал, что ты расстроишься. Ты ведь этого от фильмов и хочешь.
– Когда это я такое говорила?
– В первую неделю нашего знакомства. Я спросил, какие ты любишь фильмы, и ты ответила – те, которые заставляют плакать. Ты ещё сказала, что хотела бы заплакать из-за того, из-за чего никогда не плакала. Не помнишь?
Вообще, похоже на меня.
– Я много об этом думал, – признаётся Тристан. – С чего вдруг кто-то хочет намеренно испытать такие эмоции? А потом я, кажется, понял. Ты хотела почувствовать что-нибудь важное. Что-то сильное. Ты хотела, чтобы это отозвалось в сердце и где-то… в желудке, не знаю. Хотела, чтобы тебя по-настоящему тронуло. Это как… когда ты готов на всё ради кого-то. Это похоже на влюблённость. И ты хотела, чтобы эти чувства были настоящими. Но ни на что не похожими. Волнующими.
Тристан смотрит на погасший экран и продолжает:
– И фильм именно это и делает… в каком-то смысле. Ты плачешь, но плачешь из-за хлеба. Такого ты точно ещё никогда не чувствовала. Это ни на что не похоже. И ты чувствуешь себя… живой.
К нашему ряду подходит швейцар, чтобы убраться перед следующим сеансом. Тристан снова проверят время.
– Нам пора. Я ещё кое-что хочу тебе показать.
Мы успеваем посмотреть ещё два коротких фильма до начала афтерпати. Один из них – романтическая комедия, а другой – экшен. Где-то в десять мы вместе с толпой направляемся к центральной палатке, где выступает какая-то группа. Тристан повязывает мне на руку специальный браслет, и мы проходим внутрь.
Человек сто общаются, расхаживают между фонтаном с шампанским и серебряными подносами с закусками. Мистер Ли тоже здесь – видимо, нашёл способ пробраться внутрь. В руках у него тарелка с уткой и стакан шампанского. Он улыбается, а я ему подмигиваю.
В толпе мне не очень уютно, но Тристан не отходит от меня ни на секунду. Я иду по палатке, сжимая в руках розу, и знакомлюсь с другими режиссёрами, сценаристами и студентами из Вашингтона.
– Кое-кто хочет с тобой познакомиться. – Тристан отводит меня в сторонку.
Я недоверчиво щурюсь.
– Кто бы это мог быть?
В углу палатки стоит человек в цветастом галстуке с бокалом белого вина.
– Это профессор Гилфорд, – представляет его Тристан. – Он состоит в жюри, которое выбрало мой фильм. И преподаёт здесь.
– Очень рад наконец-то с тобой познакомиться, Джули. – Он протягивает руку для рукопожатия.
– И я тоже, – вежливо отзываюсь я. – Но откуда вы меня знаете?
Он смеётся.
– Ты ведь дочь профессора Кларк, так? Она постоянно о тебе говорит. И о том, какой ты талантливый писатель, тоже.
– Она лучшая! – вклинивается Тристан.
– Я пишу… неплохо. – Я чуть ли не краснею.
– Знаешь, скромность – признак настоящего писателя. – Профессор Гилфорд кивает.
– О, она сама скромность, – добавляет Тристан, и я слегка дёргаю его за руку и шепчу сквозь зубы:
– Тристан.
– Тристан упоминал, что вы старшеклассница. Куда планируете поступать?
Он напомнил мне о письме из Рида, и мне резко захотелось исчезнуть отсюда.
– О, я пока не решила, – умудряюсь выдавить я. – Но Центральный я пока со счетов не списываю.
Упоминать о том, что сейчас Центральный университет Вашингтона – мой единственный вариант, не стоит.
– Неужели?
– Неужели? – повторяет Тристан.
– Он доступный. И мама здесь преподаёт.
Вот и все плюсы, которые я могу найти.
– Потрясающе! – Профессор Гилфорд подмигивает. – Значит, можете стать одной из моих студенток. Вам ведь нравится писать, судя по всему. Не хотели бы попробовать себя в качестве сценариста?
– Не думала об этом. Но звучит интересно.
– Я веду сценарные курсы каждые несколько лет. И так случилось, что следующие приходятся как раз на эту осень.
– Правда?
– Обычно туда приходят старшие курсы, – ухмыляется он. – Но я и прежде делал исключения.
– О господи… было бы здорово! – охаю я. – Я и не думала, что такие курсы вообще бывают. Что ещё вы преподаёте?
Тристан ненадолго отходит, чтобы мы с профессором могли поговорить. И мы обсуждаем кучу интереснейших проектов, над которыми работают его студенты. Оказывается, летом многие проходят практику на крупных телевизионных студиях, потому что у профессора Гилфорда неплохие связи. А я-то думала, будто такие возможности выпадают только детям знаменитых продюсеров. И меня вдруг переполняет надеждой. Может, я и смогу. Может, справлюсь и без Рида.
В конце концов профессор Гилфорд приглашает нас с мамой на обед через несколько недель – чтобы обсудить другие творческие возможности. Мы обмениваемся электронными адресами, я нахожу Тристана и рассказываю ему всё.
– Тристан… спасибо, что познакомил нас! – улыбаюсь я.
– Ага, он классный, правда? – Тристан протягивает мне бокал сидра. – Я так рад, что ты думаешь поступить сюда. Мы могли бы с тобой тусоваться. Если ты, конечно, снизойдёшь до старшеклассника. Сможем сделать что-нибудь вместе.
