Я поднимаю на него глаза, когда в дело вступают барабаны, затем гитара, и между нами проскальзывает искра. У края танцпола собралась толпа – наконец, некоторые люди начинают танцевать и вытаскивают за собой остальных. Мы с Сэмом снова обмениваемся взглядами.
Это мы сделали.
Его голос и наш со Спенсером танец. Мы зарядили энергией весь зал.
Музыка стихает – песня подходит к концу. Я в последний раз поднимаю руки и кружусь по танцполу, меня обволакивает свет, а потом комната исчезает, и я оказываюсь в объятиях Сэма. Мы падаем в ледяную воду с края пристани.
Мы выныриваем, окружённые целым роем пузырьков, и вдалеке над озером гремят фейерверки. Ночь перед Четвёртым июля. Лето после второго года в старшей школе. Мы с Сэмом договорились сбежать и встретиться здесь.
Если бы мама об этом узнала, она бы меня убила.
Меня пробирает дрожь.
– Поверить не могу, что мы это сделали!
Сэм смеётся и проводит рукой по волосам, убирая их со лба. На коже его блестят капли воды.
– Ты ведь хотела спонтанности!
– Но не такой!
Вдали снова гремят фейерверки и освещают верхушки деревьев у озера. Сэм переворачивается на спину – так и плывёт, являя миру свой голый торс. Я инстинктивно прикрываюсь.
– А что, если нас кто-нибудь увидит?
– Джулс… здесь никого нет. Кроме нас с тобой.
– Я никогда раньше такого не проделывала.
– Не купалась голышом?
– Поверить не могу, что ты меня уговорил!
– Я не думал, что ты в самом деле это сделаешь.
– Сэм!
– Да расслабься… мы ведь не совсем голые!
Ещё фейерверки. Сэм нарезает вокруг меня круги и смеётся.
– Как ты вообще до такого додумался? – вопрошаю я.
– В кино увидел, – отвечает он. – Выглядело довольно романтично. А в моей голове так вообще.
– Ну что за клише…
– Зато будет что вспомнить. И рассказать друзьям, чтобы посмеяться.
– Мы никому об этом не расскажем!
– Ладно… будет наш секрет.
Сэм подплывает ко мне, и мы переглядываемся.
Его лицо освещают редкие цветные вспышки.
В одном он прав: я никогда не забуду, как он на меня смотрит.
– Злишься? – шепчет он.
– Нет. Просто нервничаю. – Я дрожу, но не от холода.
Это трепет. Волнение. Ведь я здесь, рядом с ним.
– Я тоже.
Сэм улыбается и заправляет прядь моих волос за ухо. А потом нежно касается подбородка и целует меня. Мы закрываем глаза и слушаем фейерверки.
Среди деревьев вдруг появляется луч фонарика, а потом мы слышим голоса и шаги.
– Кто-то идёт! – ахаю я.
– Что…
Мы ныряем в озеро в попытке спрятаться. Я задерживаю дыхание, и вокруг меня кружатся пузырьки: я опускаюсь вниз, как притянутый Землёй камень в космосе. А потом выныриваю на сухой асфальт.
Здесь светло. Пахнет едой и серой, а вокруг меня поднимаются ввысь небоскрёбы.
Лето перед старшим классом. Я на улицах Нью-Йорка, поправляю лямку сумки, которая впивается в плечо, а потом появляется Сэм – проносится мимо, таща за собой чемодан.
– Не время отдыхать! Поспешим!
– Подожди!
Через час и сорок две минуты Сэм улетает в Японию. Следующий поезд до аэропорта вот-вот прибудет, и если он не сядет на него, то может пропустить свой рейс. Он всё лето пробудет в Осаке, у бабушки и дедушки, и мы запланировали провести выходные вместе, до того как он улетит.
Сэм сверяется с телефоном.
– Сюда!
– Помедленнее…
Мы шныряем меж машин в пробке, проталкиваемся сквозь толпу, уворачиваемся от валящего из канализации дыма и продавцов, пытающихся всучить нам сумки. Мы сбегаем с узкой лестницы и заворачиваем за угол – Сэм тут же не вписывается в металлический турникет и хрипит.
– Про карточку метро не забудь… – Я прикладываю её, чтобы пройти, и мы спешим дальше, к лестницам.
Когда платформа под моими ногами начинает слегка трястись, я понимаю, что мы успели как раз вовремя: из туннеля появляется поезд.
Пора прощаться.
Вот бы у нас была ещё пара дней. Вот бы я могла полететь с ним.
Сэм чмокает меня в щёку.
– Мне пора.
Двери поезда открываются, и на платформу высыпают люди.
Не знаю, что сказать. Ненавижу прощания. Особенно прощания с Сэмом.
– Я тебе напишу, когда доберусь, хорошо?
– Не забудь!
Передаю Сэму его сумку. Он целует меня в последний раз и заходит в поезд.
– Я вернусь, ты и глазом моргнуть не успеешь.
– Но почему ты на всё лето уезжаешь?
– Всего на шесть недель. И мы будем говорить каждый день.
– Подожди… – Я хватаю его за руку. – Возьми меня с собой.
Он улыбается.
– Слетаем вместе следующим летом. После выпуска.
– Обещаешь?
– Не волнуйся, можем путешествовать хоть каждое лето до конца наших жизней. Вместе.
– Хорошо. – А потом я вспоминаю. – Подожди… твоя куртка!
Я снимаю его джинсовку, но Сэм останавливает меня.
– Оставь себе.
Я улыбаюсь и прижимаю её к груди.
– Лучше бы тебе написать кучу всего до моего приезда. Я очень хочу всё это прочесть.
– Да я ещё ничего толком и не начала!
– Ну, теперь я тебя отвлекать не буду.
– Ты меня не отвлекаешь… – начинаю я, но не договариваю.
Двери закрываются.
Мы с Сэмом смотрим друг на друга сквозь стекло. А потом он дышит на него и что-то пишет. И я успеваю прочесть его послание до того, как оно исчезает:
Я улыбаюсь и прикладываю руку к стеклу. Сэм делает то же самое со своей стороны. И мы смотрим друг другу в глаза, пока поезд не уезжает.
Вот бы повесить этот момент на стену.
По интеркому сообщают, чтобы пассажиры на платформе отошли за жёлтую линию. Я делаю шаг назад, и поезд уезжает, забирая с собой Сэма. Я сжимаю в руках его джинсовку и смотрю, как набирает скорость ревущее пятно, толкающее в мою сторону воздух.
А потом позади меня появляется свет: точки кружат по подземке, как светлячки, и потолок поднимается и исчезает.
Ветер развевает мои волосы. Я поворачиваюсь и понимаю, что платформа исчезла, сменившись вечерним небом и ярмарочной каруселью.
