– Ну и что, она стоит того, чтобы прочесть её как минимум дважды, – не устаёт повторять он.
Мы с Тристаном оставляем друг другу записки на доске за кассой – со списком того, что успели сделать, и того, что ещё надо успеть. Иногда там есть и личное. Сегодня я нашла синюю бумажку, пришпиленную над чеком, а на ней:
Надеюсь, тебе лучше.
Билет в первом ящике стола.
– Тристан
Внутри ящика я нахожу золотой конверт с билетом на кинофестиваль, который пройдёт в следующем месяце. А я ведь почти о нём забыла.
Тристан несколько месяцев работал над своей документалкой. Это второй его фильм, который он отправляет на фестиваль, и я безумно рада, что на этот раз у него всё получилось. В каком-то смысле я ему даже завидую. Он ещё даже не в старшей школе, а его творчество уже признают. А я и над текстом для писательских курсов ещё не начала работать.
Я стараюсь не сравнивать себя с другими людьми, но иногда это очень сложно.
Нахожу ручку и корябаю ответ:
Спасибо ещё раз за то, что смог подменить.
Очень хочу посмотреть твой фильм!
– Джули
Снаружи накрапывает, поэтому в магазине посетителей почти нет. Зато онлайн у нас дела в гору пошли: Тристан оставил мне список книг, которые нужно найти и упаковать. В понедельник мистер Ли отправит их покупателям.
Я рано разобралась со всеми своими задачами и решила немного подмести: уборка не повредит. Когда зал пустеет, я вынимаю записную книжку и устраиваюсь на своём обычном месте у окна. Шум дождя всегда меня вдохновлял: он словно стирает весь остальной мир и очищает разум. Вспоминаю вчерашний обед: Юки спросила меня, о чём я пишу. И я ответила: о Сэме. Но я всё ещё не уверена. Как поведать о нём миру? Чего ожидают от меня люди?
Напиши о его смерти. О том, что случилось. О том, каково это: потерять близкого человека.
Но я не хочу помнить о Сэме как о трагедии. Не хочу на этом зацикливаться. Не такой должна быть его история. Люди должны помнить о нём лучшее. Помнить его как засиживающегося допоздна даже в школьные дни музыканта. Как старшего брата, который строил гигантские форты в своей комнате. Люди должны помнить нас. Те последние три года, что мы провели вместе. Пусть они узнают, как мы встретились, когда впервые поцеловались и почему я в него влюбилась. Я хочу, чтобы и они тоже в него немного влюбились.
Может, так я и сделаю. Запишу все воспоминания о нём. Воспоминания о нас. Расскажу нашу историю.
Я принимаю решение, и перед глазами мелькает калейдоскоп воспоминаний – следующий час я провожу, выбирая те, которые кажутся мне наиболее значимыми. И я пишу, пока совсем не теряюсь во времени.
Над дверью звенят поющие ветра, и я поднимаю взгляд и захлопываю блокнот.
– Юки? Ты что тут делаешь?
Юки складывает лиловый зонтик. Волосы её перевязаны синей лентой. Она оглядывает магазин.
– Я помнила, что у тебя сегодня смена. Надеюсь, ничего, что я заскочила?
– Конечно. Давай-ка сюда зонтик… – Я ставлю его у стены, пусть просушится. – Рада тебя видеть. Я тут уже заскучала.
Юки улыбается.
– Тогда я вдвойне рада, что пришла.
В другой руке Юки что-то держит – что-то маленькое и пластиковое, откуда веет острым и вкусным.
– Что это у тебя там?
Юки опускает удивлённый взгляд на сумку – будто успела о ней забыть.
– Я принесла еду. – Она улыбается. – Надеюсь, ты не против.
И мы съедаем солёные огурчики и сэндвичи со свининой прямо здесь, у окна. Я кипячу чайник в задней комнате и завариваю для Юки чай.
Снаружи всё ещё моросит, и она ждёт, когда дождик закончится совсем.
Мимо витрины проносится автобус. На другой стороне улицы на тротуаре резвятся детишки в дождевиках и радостно прыгают по лужам. Я долгое время всматриваюсь в собственное отражение в стекле, а потом Юки подаёт голос.
– О чём думаешь? Выглядишь рассеянной.
– Просто устала, вот и всё. И сплю плохо.
– Что такое?
– Да сны дурацкие снятся.
– Что за сны?
Я перевожу на неё взгляд.
– Про Сэма.
Юки понимающе кивает.
– Кошмары, значит? Раз не дают тебе спать.
– Повторяющийся сон. Один и тот же, снова и снова… То есть каждый раз немного разный, но начинается всегда в одном месте.
– И где же?
– На автовокзале. В ночь, когда умер Сэм.
– А заканчиваются они тоже одинаково?
Я рассматриваю свои ладони.
– До конца я ещё не добралась…
Юки вздыхает.
– Ах, вот как.
– Да, знаю. – Я прижимаюсь лбом к стеклу. – Но хотелось бы знать, что они означают…
Юки опускает взгляд в чашку.
– Знаешь… когда умерла моя бабушка – пару лет назад, – она мне тоже постоянно снилась. В похожих снах. В одном я разбивала её любимый чайник и пыталась склеить его до того, как она придёт домой. В другом прятала от неё плохие оценки за контрольную. Но она всегда их находила. Помню разочарование на её лице. И грусть. И мне не хотелось спать. Не хотелось снова видеть её такой…
– Она перестала тебе сниться? – спрашиваю я.
Юки кивает.
– Я рассказала о них маме. И она сказала мне кое-что, что помогло эти сны понять.
Я склоняюсь вперёд.
– И что же она сказала?
Юки отпивает чай.
– Она сказала, что иногда сны значат совсем не то, что показывают нам. А противоположное им. И мы не должны толковать их буквально. Они могут означать, что что-то в наших жизнях идёт не так. Или что мы зря всё держим в себе. Особенно когда мы кого-то теряем… тогда сны показывают нам совсем не то, что нам нужно. Не то, что поможет наладить жизнь.
– И что это было для тебя?
– Я не сразу это поняла… – бурчит Юки в чашку. – Всю свою жизнь я боялась разочаровать её, свою бабушку. А на самом деле я должна была помнить, как сильно она меня любила. Всегда, что бы ни случалось.
Юки ловит мой взгляд и добавляет:
– Может, и тебе тоже нужно искать что-то другое. Не то, что показывает тебе сон. И тогда твоя жизнь начнёт приходить в равновесие.
Я обдумываю сказанное.
– И как же мне это сделать? Найти противоположность того, что вижу…
– Я не уверена, – с сожалением произносит Юки. – Для каждого это что-то своё.
Я снова выглядываю в окно. В себе я тоже не уверена.
