Она пожимает плечами.
– Ладно. Приготовься умереть от скуки. У моего отца был мебельный магазин, а мама вела его бухгалтерию. Он умер от сердечного приступа, когда мне было восемь, а Джерри, моей сестре, девятнадцать. Она как раз тогда поступила в школу визажистов-парикмахеров. – Элис поправляет волосы. – Джерри сказала бы, что это ужасный цвет.
– Может быть, но мне нравится. Продолжай.
– В старших классах я была хорошисткой. Иногда ходила на свидания с парнями, но ни с кем не встречалась. Популярность – это не про меня. Еще были непопулярные дети, забитые ботаники, над которыми все смеялись и издевались, но это тоже не про меня. Обычно я просто делала то, что мне говорили сестра и мама.
– Однако на парикмахерские курсы все-таки не пошла.
– Вообще я собиралась, потому что в настоящий универ – для умниц – меня точно не взяли бы: баллов и изученных предметов не хватало. – Она умолкает. Билли дает ей подумать. – Но однажды ночью я лежала, засыпала – и вдруг резко очнулась. Прямо подскочила в кровати. Чуть на пол не свалилась. С тобой такое бывало?
Билли вспоминает Ирак и отвечает:
– Много раз.
– Я подумала: если я это сделаю, если пойду у них на поводу, это никогда не закончится. Так и буду жить по их указке до конца дней, пока однажды не проснусь древней старухой в старом добром Кингстоне. – Она смотрит на Билли. – А знаешь, что сказали бы моя мама и сестра, если бы узнали про случившееся? Про изнасилование и нашу с тобой поездку? Они сказали бы: «Вот видишь, чем все закончилось. А мы тебе говорили».
Билли кладет руку ей на плечо. Она поворачивается к нему, и тут он на секунду видит женщину, которой она может стать с годами – если время и судьба будут к ней благосклонны.
– И знаешь, что я ответила бы? Плевать, потому что это мое время, моя жизнь, и я проживу ее так, как хочу и считаю нужным.
– Ладно, – говорит Билли. – Хорошо, Элис. Ты права.
– Вот именно! Я права. Только бы тебя не убили.
Этого он пообещать не может и потому молчит. Они еще долго смотрят на звезды, потягивая пиво, и Элис тоже помалкивает. Потом встает и говорит, что идет спать.
3
Билли спать не идет. Ему пришла пара сообщений от Баки. В первом указано название ландшафтной компании, которая благоустраивает и озеленяет территорию «Вышины»: «Сады и парки». Прораб у них то ли Келтон Фриман, то ли Гектор Мартинес, а может, вообще какой-то другой человек. Контора немаленькая, в городе на слуху.
В следующем сообщении говорится, что Ник по будням часто остается ночевать в «Дабл Домино», зато на выходные обычно едет в свою пайютскую усадьбу. Особенно в воскресенье. В футбольный сезон не пропускает ни одного матча с «Джайентс», – добавляет Баки. – Это знают все, кто его знает.
Можно вывезти парня из Нью-Йорка, думает Билли, но Нью-Йорк из парня – никогда. В ответ он пишет: Про гараж что-нибудь выяснил?
Баки отвечает сразу же: Нет.
Билли взял с собой все фотографии с «Планеты Земля» и «Зиллоу». Какое-то время он их изучает, потом открывает ноутбук и находит в Интернете кое-какие фразы по-испански. Когда (и если) придет время, ему необязательно будет их говорить, однако сейчас он разучивает их наизусть, повторяя вслух снова и снова. Возможно, ему понадобится только одна. Или две. Или ни одной. Но перестраховка еще никому не помешала.
Me Ilamo Pablo Lopez.
Esta es mi hija.
Estos son para el jardín
[57].
Mi es sordo y mudo: Я глухонемой.
4
Утром они завтракают в «Крейзи кау», потом выезжают. Билли не хочет слишком утруждать свой старый пикап, да и необходимости гнать нет. До Вегаса всего пара сотен миль. К Нику он не полезет до воскресенья: в этот день профи играют в футбол, и почти наверняка в особняке на Чероки-драйв стоит тишина. Никаких садовников, смотрителей и – в идеале – дружков Ника. Билли посмотрел расписание и узнал, что в это воскресенье «Джайентс» играют против «Кардиналс» в шестнадцать часов по североамериканскому восточному времени. В Неваде это час дня.
Чтобы скоротать время, он рассказывает Элис, как пришел в бизнес. Джонни Кэппс был первым звеном в этой цепи, которая закончится – осталось выковать по меньшей мере еще одно звено – на магистрали I-70, ведущей на запад.
– Погоди, это же тот парень, который остался без ног. Которого повстанцы оставили в живых, как приманку.
– Да. Клэй Бриггс – Фармацевт – смог остановить кровь, а потом Кэппса на вертолете доставили в дрянной ветеранский госпиталь, где он провел очень много времени и плотно подсел на иглу, пока врачи пытались реабилитировать то, что не подлежало никакой реабилитации. В конце концов дядя Сэм усадил его в коляску и отправил домой. В Куинс он вернулся прожженным наркоманом.
– Как грустно.
Что ж, думает Билли, хотя бы история с наркотой кончилась хорошо. С Джонни связался его двоюродный брат Джоуи, оставивший себе итальянскую фамилию Каппицано (хотя все, конечно, звали его Джоуи Кэппс). С разрешения одной из крупнейших нью-йоркских организаций – и, разумеется, картели «Синалоа», контролировавшей городской наркобизнес, – Джоуи Кэппс создал собственную организацию. Совсем крошечную, даже группировкой не назовешь. Он предложил покалеченному бойцу должность бухгалтера в этой конторе, но при условии, что тот спрыгнет с иглы.
– И он спрыгнул?
– Да. Все это он рассказал мне сам, при встрече. Полежал в реабилитационном центре – лечение оплатил братишка, – а потом до самой смерти три-четыре раза в неделю ходил на встречи бывших наркоманов. Умер несколько лет назад. От рака легких.
Элис хмурится.
– Он ходил на встречи, чтобы слезть с иглы, но при этом зарабатывал на жизнь тем, что сажал людей на иглу?
– Ну, сам-то он никого не сажал. Просто считал и отмывал вырученные с продажи наркотиков деньги. Но сути это не меняет. Как-то раз я обратил на это его внимание, и знаешь, что он мне ответил? Что в барах всего мира работают бывшие забулдыги. Он просто дает людям то, что им нужно, а те, если захотят, могут слезть с иглы и вернуться к жизни. Это его слова. «Вернуться к жизни».
– Боже. Левая рука не знает, что делает правая.
Билли рассказывает, что чуть не поехал в Ирак еще раз, но потом решил, что это безумие – и самоубийство, – и снял форму. Какое-то время болтался без дела, пытаясь придумать, чем можно заняться парню, который много лет отстреливал людям головы. И тут на него вышел Джонни.
Завелся у нас один парень из Джерси, сказал он, который знакомится в барах с женщинами, а потом избивает их до полусмерти. Наверное, у него какая-нибудь детская травма, предположил Джонни, но срать я хотел на его детские травмы. Он плохой человек, раз людей инвалидами делает. Последняя его жертва оказалась в коме, и так уж вышло, что фамилия у нее была Каппицано. Джонни она приходилась троюродной или четвероюродной сестрой, но родня есть родня. Беда в том, что этот ублюдок, любивший избивать женщин, принадлежал к крупной и могущественной преступной группировке, базировавшейся на другом берегу реки, в Хобокене.
